8. 1953–1961 годы. Теория программирования. Борьба за кибернетику и генетику.

Н. Н. Воронцов

В начале 50-х гг. в СССР закладываются основы вычислительной математики. Появление первых ЭВМ требует создания теорий математического обеспечения, программирования. А. А. был знаком с теорией алгоритмов, с работами Тьюринга, Поста, Черча, Клини. Он видел ее идейную связь с дескриптивной теорией множеств. Однако сразу же А. А. понял, что создание математической теории управления требует того широкого анализа управляющих систем в технике, в живой природе и в экономике, которое мог дать тот новый подход, который Н. Винером был назван кибернетическим. Энциклопедичность натуры А. А. крайне подходила для интеграции фактов и теорий из различных областей естествознания, необходимых для создания теоретической кибернетики.

Истоки кибернетических взглядов на процессы управления в природе и в обществе А.А. видел, в частности, в работах создателя «тектологии» врача и философа А.А. Богданова, и в теории «плюс — минус — взаимодействия», биолога М.М. Завадовского.

Интересы к вопросам прикладной математики, теории программирования очень быстро привели А.А. к кибернетике, с разработкой теоретических основ которой связаны последние два десятилетия деятельности А.А. Ляпунова.

В 1952 г. акад. С.Л. Соболев пригласил А.А. в МГУ профессором на кафедру вычислительной математики. С МГУ А.А. был связан до конца 1961 г., до переезда в Новосибирск.

Вот что вспоминает о лекциях 1952–53 учебного года ученик А.А. академик АН СССР А.П. Ершов[1].

«Его задачей было познакомить нашу группу, специализировавшуюся на кафедре вычислительной математики, с электронными вычислительными машинами и способами их использования. По существу, это был первый в СССР курс программирования, хотя в то время это слово еще не употреблялось.

С первых же лекций Алексей Андреевич полностью овладел умами слушателей. Он был идеальным проводником новых идей. Магнетическое влияние яркой внешности и редкий дар красноречия, бескорыстный энтузиазм, веселый азарт, полная доступность для студентов без грана фамильярности — все это сразу сделало Алексея Андреевича популярнейшим преподавателем. Почти половина группы взяла у него темы курсовых работ. Впоследствии эти студенты заложили основы отделов программирования в Институте прикладной математики, в вычислительных центрах АН СССР, МГУ, а позднее — и в СО АН.

Впоследствии мы поняли, что к началу своего курса Алексей Андреевич знал о программировании не намного больше нас. В определенном смысле он учился вместе с нами. Однако его крупные знания, умноженные на блестящий интеллект и огромную общую и математическую культуру, позволили Алексею Андреевичу уже в первом же курсе постичь фундаментальный характер программирования и создать его методику.

Рождение „операторного метода программирования“ происходило у нас на глазах. Между первым и вторым семестром учебного года Алесей Андреевич уехал в командировку. Для него это был первый рабочий контакт с ЭВМ — он побывал в Феофании и работал на недавно отлаженной МЭСМ. По его возвращении мы почти физически ощущали тот огромный творческий подъем, который охватил каждого, кто впервые сталкивался с ЭВМ и к которому столь щедро и убежденно нас приобщил Алексей Андреевич.

Вклад Алексея Андреевича в становление программирования в СССР фундаментален. Он осмыслил процесс программирования, выделив три принципиально различных по своему характеру его этапа:

• алгоритмизация задачи,
• запись схемы программы,
• синтез машинной программы.

Очень важными достижениями Алексея Андреевича были: введение понятия оператора как единицы действия при выполнении программы, универсальная классификация операторов, введение символики для представления операторов и — на ее основе — понятия схемы программы. Эти понятия позволили показать формализуемость процесса построения машинной программы, рассмотреть содержательные и формальные преобразования схемы программы и поставить на реальную основу задачу автоматизации программирования.

Еще одним важным качеством Алексея Андреевича как ученого и университетского профессора была его органическая и весьма авторитетная способность связывать воедино работу на переднем крае исследований в конкретной и узкой области с активным освоением сложившегося фундамента классической науки и широкой осведомленностью в смежных областях. Он умело и активно осуществлял на практике известный тезис С. Л. Соболева: „Нет чистой математики и прикладной математики, а есть математика и ее приложения“. Именно это счастливое качество Алексея Андреевича позволило ему сыграть основополагающую роль в формировании теоретического программирования. Технически Алексею Андреевичу принадлежат только две небольшие заметки, непосредственно относящиеся к теоретическому программированию. Важно, однако, не это, а то, что первые пять кандидатских диссертаций по теории программирования, которые вместе с двумя-тремя другими работами составили первый эшелон исследований по этой дисциплине в СССР, были защищены учениками Алексея Андреевича».

Проблемы вычислительной математики все более увлекают А.А. В 1953 году в составе Стекловского института М.В. Келдыш организует Отделение прикладной математики (ОПМ) — ныне Институт прикладной математики АН СССР. А.А. переходит в ОПМ, где работает с 1953 по декабрь 1961 года.

В 1953 г. А.А. создает операторный метод программирования. «Этот метод, — как отмечает журнал „Кибернетика“, — послужил основой многих дальнейших работ по теории программирования, выполненных учениками А.А. Ляпунова (Подловченко, Кулагина, Янов, Криницкий) и работ по автоматизации программирования.

Операторный метод А.А. Ляпунова широко используется вычислительными центрами Советского Союза. Операторный метод, по существу, являющийся прообразом алгоритмических языков программирования, как правило, положен в основу всех методических учебных пособий по программированию. Можно сказать, что большая часть работ по программированию, выполненных в Советском Союзе, в той или иной степени использует работы и методы А.А. Ляпунова»[2]-[4].

С Алексеем Андреевичем я познакомился осенью 1954 г. Его дочери — Елена и Наталья в 1953–54 гг. посещали школьный кружок при кафедре зоологии позвоночных МГУ, который я вел. В сентябре — октябре 1954 г. А.А. предложил дочерям, только что поступившим на биофак МГУ, прочесть им и их сокурсникам курс теории вероятностей и статистики для биологов. Вместе со слушателями первокурсниками в дом Ляпуновых пришел и я. По рассказам дочерей, у меня почему-то сложился облик маститого, широкообразованного почтенного профессора. Вероятно потому, что я много слышал об интересе А.А. к минералогии, мне он представлялся внешне схожим с А.Е. Ферсманом.

Я пришел на квартиру Ляпуновых по Хавско-Шаболовскому переулку, д. 18/2,
и увидел совсем молодого, красивого, необыкновенно живого, подвижного человека с яркими выразительными черными глазами, с аккуратными черными усами (бороду А.А. начал отпускать с февраля 1955 г.), в белой рубашке без галстука. Тогда А.А. было около 43 лет. Через год я женился на старшей дочери А.А. и переехал к Ляпуновым.

Это было время, когда начало происходить необыкновенное расширение спектра деятельности Алексея Андреевича. Начав заниматься программированием, А.А. практически одновременно стал зачинателем работ по машинному переводу и математической лингвистике[5], начал готовиться к развертыванию работ по математической биологии. Но главное, что занимало А.А. в те годы — борьба за реабилитацию кибернетики, развитие работ по теории программирования, широкое развитие фронта исследований по теоретической кибернетике и обеспечение развития кибернетических работ в прикладных областях. Нужно было коренным образом изменить отношение к кибернетике, обеспечить быструю и качественную подготовку специалистов как в университетах, так и во ВТУЗах, организовать семинары, издание отечественных и перевод зарубежных работ, позаботиться о скорейшем вхождении молодежи в науку.

Многие математики отлично понимали необходимость быстрейшего развития кибернетики. Но значительная часть философов, в том числе и занимавших тогда руководящие посты, не хотели отступать от определения «Кибернетика — буржуазная, реакционная лженаука», данного философом В. Колбановским в статье в «Кра
тком философском словаре», издания 1954 года[6]. Других определений, других статей не было. Любопытно, что тот же В. Колбановский в 1939 году выступил с тенденциозным обзором генетической дискуссии[7] «Под знаменем марксизма» (1939, No 11: 86–126.), содержавшим грубые выпады против таких выдающихся генетиков, как Н.И. Вавилов, М.М. Завадовский, А.С. Серебровский, А.Р. Жебрак, Г.А. Левитский. Конечно, В. Колбановский был не единственным из философов, выступавшим в ту пору и против генетики, и против кибернетики. Такое единство было не удивительно. Не удивительно и то, что Алексей Андреевич, крайне остро понимавший необходимость единства науки, единства материалистического мировоззрения во всех дисциплинах и разделах естествознания, практически одновременно начал вести борьбу за реабилитацию кибернетики и генетики.

В 1954–58 гг. А.А. несчетное число раз выступает с лекциями о кибернетике перед самыми разнообразными аудиториями — среди математиков, инженеров, биологов, философов, лингвистов. Первый доклад (сохранилась стенограмма) на тему «Об использовании математических машин в логических целях» был сделан 24 июня 1954 г. в Энергетическом институте АН СССР, бурное обсуждение его состоялось на методологическом семинаре того же института 29 ноября 1954 г. В 1954–55 гг. А.А. выступает с лекциями о кибернетике на семинаре по машинной математике мехмата МГУ, в Математическом ин-те им. В.А. Стеклова, в Институте точной механики и вычислительной техники АН СССР, в Московском математическом обществе (22, 24 ноября 1955 г.).

Активность и целеустремленность А.А. поражала. Необыкновенно общительный, с большими связями среди ученых А.А. мог вовлечь и вовлекал в проблему, в данный момент волновавшую его, очень широкий круг людей.

Практически одновременно А.А. организует кибернетический семинар в МГУ, выступает с докладами о кибернетике в кругу военных инженеров, ведет переговоры с издательствами — «Иностранной литературы» о переводе книги Н. Винера и подготовке к изданию «Кибернетических сборников», с «Радио» — об ускорении выпуска книги И.А. Полетаева «Сигнал», с «Физматгизом» — о создании серии сборников «Проблем кибернетики». Во многих вопросах А.А. пользуется помощью своих старших учеников и друзей — С.В. Яблонского, А.И. Китова, М.Л. Цетлина, Н.А. Криницкого, Н.П. Бусленко, О.Б. Лупанова. В курсе всех этих дел постоянно держатся ученики — Р.И. Подловченко, Ю.И. Журавлев, Ю.Л. Васильев, с которыми А.А. ведет семинарскую работу, работу в университете; работа продолжается дома — за столом, у письменной доски, за чаем. Едва вернувшись из ОПМ или из МГУ, сделав укол инсулина и выпив чая, А.А. «садился на телефон» и, расхаживая по узкому коридорчику квартиры на Хавской, с телефонной трубкой в руках, беспрерывно решал дела, связанные с быстрым развертыванием фронта работ по кибернетике.

Тогда же, вместе с сотрудниками ОПМ О.С. Кулагиной, Г.П. Багриновской, Т.Н. Молошной и лингвистом И.А. Мельчуком, А.А. начинает вести работы по математической лингвистике, машинному переводу с французского и английского языка на русский[1].

Примерно в то же время А.А. совместно с А.И. Маркушевичем и Я.С. Дубновым задумывает издание сборников «Математическое просвещение», которые по замыслу редакторов должны быть рассчитаны на активно работающих учителей, содержать задачи для математически одаренных школьников.

Хотя начавшееся в это время бурное развитие кибернетики требует много времени, сил и энергии, А.А. продолжал следить за биологией. Вышедшая на русском языке в 1947 г. Книга Э. Шредингера «Что такое жизнь с точки зрения физика» произвела огромное впечатление на него, как и на других представителей точных наук, хотя большинство биологов не сразу оценило ее значения. Здесь Шредингер впервые использует для хромосом термин «наследственный шифровальный код». Идеи Кольцова о хромосоме как гигантской молекуле стимулировали его ученика Н.В. Тимофеева-Ресовского к биофизическому анализу мутационного процесса. На основе опытов ТимофеевРесовский со своим учеником М. Дельбрюком и физиком К. Циммером показал, что мутация вызывается молекулярными изменениями гена. Через Шредингера идеи Кольцова вернулись на родину, а Дальбрюк стал учителем Дж. Уотсона — соавтора открытия двойной спирали ДНК.

А.А. находит нужным вникнуть в трудное положение биологии. Его особенно беспокоит вопрос об образовании биологической молодежи. Университетские курсы после сессии ВАСХНИЛ 1948 года были сильно обеднены: не преподавалась генетика, высшая математика, статистика, биометрия, т. е. отсутствовал как генетический стержень биологического мировоззрения, так и не давалось основ для правильной обработки и интерпретации экспериментальных данных.

Профессора биологи-генетики, принимавшие участие в домашнем кружке Ляпунова:

Начав в домашнем кружке с осени 1954 года чтение курса лекций по теории вероятности для студентов-биологов, А.А. на конкретных примерах показывает, как статистическая безграмотность некоторых «агробиологов» порождала фантастические выводы, не соответствующие экспериментальным данным. Особенно развернулась деятельность этого кружка в 1955–56 гг. Ставятся доклады и на биологические темы: В.В. Сахаров 28 октября 1955 г. выступает с докладом «Диалектика природы Ф. Энгельса и некоторые философские вопросы современного естествознания», автор этих строк в ноябре 1955 г. выступает с докладом о проблемах генетики человека. 9 декабря 1955 г. Н.В. Тимофеев-Ресовский выступает здесь с первым после долгого перерыва докладом в Москве «О влиянии ионизирующих излучений на мутационный процесс».

Ляпуновский кружок становится очень многолюдным — на отдельных заседаниях бывало до 60–70 человек, слушатели сидели на стульях, спинках диванов, подоконниках, на полу. Из биологов на заседаниях кружка бывали: М.М. Завадовский, Д.Д. Ромашов, Б.Л. Астауров, Н.П. Дубинин, В.В. Сахаров, А.Р. Жебрак, Б.Н. Васин, Е.Т. ПоповаВасина, Н.В. и Е.А. Тимофеевы-Ресовские, В.П. Эфроимсон, М.Г. Цубина, А.А. Малиновский, К.А. Головинская.

На многих студентов-биологов А.А. оказал очень большое влияние. Из биологов-кружковцев 1954–1956 гг. упомяну докторов биологических наук: Л.Л. Киселева, В.Б. Иванова, А.С. Антонова, Ю.Г. Рычкова, В.Б. Суханова, А.С. Северцова, автора этих строк; кандидатов наук Е.А. и Н.А. Ляпуновых, М.Ф. Шемякина, Ф.Я. Дзержинского, М.Г. Крицкого, Н.Д. Габриэлян, Э.С. Каляеву, О.Ю. Иванову, Л.С. Гуманова, В.С. Андреева, М.Г. Пименова, А.П. Расницына, Б.С. Шорникова, Е. Раменского и др.[2]

Положение в биологии в 1953–55 гг. понемногу начало проясняться. Еще в 1951–52 гг. рухнула «теория» Г.М. Бошьяна о перерождении вирусов в бактерии и обратно, закачалась, а потом и рухнула «теория» порождения клеток из неклеточного живого вещества О.Б. Лепешинской, на страницах «Ботанического журнала» и «Бюллетеня Московского общества испытателей природы» регулярно печатаются выступления против лысенковцев, показывается практическая и теоретическая несостоятельность разрекламированных Т.Д. Лысенко новшеств — гнездовых посадок дуба, теории скачкообразного порождения видов, посевов по стерне. Борьбу против Т.Д. Лысенко возглавляют ведущие ботаники страны — В.Н. Сукачев, П.А. Баранов, Е.М. Лавренко, А.Л. Тахтаджян, Е.Г. Бобров, Д.В. Лебедев. Появляются первые статьи о практической значимости таких генетических методов, как полиплоидия.

В декабре 1955 г. Н.П. Дубинин организовал в стенах Московского общества испытателей природы семинар Лаборатории радиационной генетики, так называемый «ликбез», сыгравший большую роль в восстановлении квалификации генетиков старшего поколения и в подготовке биологически грамотной молодежи. На страницах «Правды» профессор МГУ С.С. Станков выступает против интерпретации опытов ближайшего сотрудника Т.Д. Лысенко — В.С. Дмириева о «порождении видов». Однако все ключевые позиции в руках Т.Д. Лысенко, его принципиальных или беспринципных сторонников.

В это время, в 1955 году несколько сот биологов обращаются с письмами в ЦК КПСС по поводу положения в биологии. Под одним из этих писем есть подписи профессора доктора физ.-мат. наук А.А. Ляпунова и кандидата физ.-мат. наук С.В. Яблонского. В то же время 24 физика и химика, среди которых 13 академиков и 8 членов-корреспондентов АН СССР, обращаются с кратким письмом на ту же тему в ЦК КПСС. Письмо физиков в Президиум ЦК КПСС передал И.В. Курчатов. А.А. в это время организует письмо ведущих математиков. Первый вариант письма на 3 страницах, подписанный С.Л. Соболевым и А.А. Ляпуновым, содержал изложение связей математики и биологии. Но текст был признан слишком длинным, и после редакции осенью 1955 года было направлено следующее письмо:

«В ПРЕЗИДИУМ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Хотя по специальности мы и не биологи, но нас очень интересует развитие биологических наук. Мы ясно представляем себе пагубную роль Т.Д. Лысенко в советской биологии даже по тем разделам биологии, которые соприкасаются с нашей прямой специальностью. Поэтому мы считаем своим долгом сообщить известные нам факты.

Преподавание основ генетики и дарвинизма в наших ВУЗах идет в полном отрыве от достижений современной науки. Научная и учебная литература, изданная за последние годы, пестрит искажениями фактического материала, а теоретические стороны вопросов излагаются в ней подчас безграмотно.

Особенно плохо обстоит дело с использованием статистических методов в биологии. Это приводит к ложным теоретическим выводам и необоснованным практическим рекомендациям, что наносит огромный ущерб нашей стране.

Борьба с этими порочными тенденциями чрезвычайно затруднена тем режимом, который господствует в советской биологии. Попытка акад. А.Н. Колмогорова наладить правильное применение статистики в биологии была отвергнута акад. Т.Д. Лысенко чисто аракчеевскими приемами.

Акад. П.С. Александров,  Чл.-корр. АН СССР А.Н. Тихонов,
Акад. И.М. Виноградов,  Чл.-корр. АН СССР И.Н. Векуа,
Акад. М.В. Келдыш,  Чл.-корр. АН СССР С.Н. Мергелян,
Акад. М.А. Лаврентьев,
Дейст. Член АПН РСФСР А.И. Маркушевич,
Акад. С.А. Хрисанович, Акад. А.А. Лебедев,
Проф. К.И. Бабенко, Акад. А.А. Соболев,
Проф. А.А. Ляпунов, Проф. К.К. Марджанишвили,
К. ф. м. н. С.В. Яблонский».

Обращения ученых, дискуссия в печати сыграли свою роль. В 1956–57 гг. были организованы первые генетические коллективы в стране. В эти и последующие годы А.А. играл очень большую роль в связи между биологами, с одной стороны, математиками и физиками — с другой. Он постоянно держал в курсе биологических событий С.Л. Соболева, М.А. Лаврентьева, П.Л. Капицу, И.Е. Тамма.

В 1961 году во время биохимического съезда Френсис Крик и Джим Уотсон были гостями в доме А.А. Ляпунова

.

Когда в конце 1953 года Ф. Крик и Д. Уотсон выступили с моделью двойной спирали ДНК, то многие генетики не могли перекинуть мост между моделью ДНК и хромосомной теорией наследственности, не понимали кодовой роли ДНК. Вместе с И.Е. Таммом А.А. сразу понял важность кодового подхода к наследственным структурам, пропагандировал идеи Г.А. Гамова о кодовой роли ДНК. Все это происходило в 1955–56 гг., задолго до работ по расшифровке генетического кода (1962–1963).

События развивались быстро и, в основном, в благоприятном плане. В 1955 г. на Мехмате МГУ состоялось 1 заседание кибернетического семинара. Помню полную аудиторию, ожидались выступления против кибернетики и ее проводников, было много преподавателей и студентов, первые два ряда были заполнены военными — учениками А.А. по Артакадемии. После вступительного слова А.А., с четким, ясным, спокойным по тону докладом выступил А.И. Китов, было много вопросов, но противники кибернетики не выступили. В 1956 г. на Семинаре с докладами выступали А.А. Ляпунов, И.А. Полетаев, Ю.А. Шрейдер, Н.П. Бусленко, Н.Е. Кобринский, Н.В. Тимофеев-Ресовский, С.В. Яблонский, М.Л. Цетлин и др.

«Кибернетический семинар в МГУ, которым до 1962 года руководил А.А., сыграл большую роль в становлении кибернетики. Этот семинар явился центром зарождения кибернетической мысли в нашей стране; из среды его участников, а также других учеников и соратников Алексея Андреевича вышли крупные деятели теоретической и прикладной кибернетики»[8].

Вскоре в «Вопросах философии» выходит большая статья С.Л. Соболева, А.И. Китова, А.А. Ляпунова[9]. Эта публикация имела принципиальное значение. Она снимала с кибернетики жупел «реакционной лженауки», открывала возможности для начала творческой работы в центре и на периферии. Неоднократно приходилось в те годы А.А. обращаться в Отдел науки ЦК. Большую помощь в этот период развитию кибернетики оказали В.А. Кириллин, А.С. Монин, работавшие в ту пору в ЦК КПСС. По многим конкретным вопросам А.А. обращался к А.С. Монину и получал у него необходимую поддержу. Об этом мне неоднократно говорил А.А.

В 1956 году Академия наук СССР проводит специальную Сессию по проблемам автоматизации, на которой в докладах М.В. Келдыша с соавторами, А.Н. Колмогорова и др. широко обсуждаются математические проблемы кибернетики.

Однако деятельность А.А. на биологическом фронте встречала значительное сопротивление. Неоднократно А.А. предлагал организовать на биофаке МГУ лекции и семинары по математической биологии, по биокибернетике, но неизменно получал отказ. Деятельность домашнего ляпуновского биологического кружка, который посещали многие студенты, вызывала беспокойство у лысенковцев. Тогда в феврале 1956 г. на биофаке было организовано «дело сестер Ляпуновых»[10]-[12].

Дочерям А.А. — студенткам II курса МГУ — были предъявлены обвинения в организации «тайного кружка», стремившегося ниспровергнуть основы «материалистической» биологии. Участник кружка Л. Киселев был снят с поста секретаря комсомольской организации курса, Н. Ляпунова выведена из состава факультетского бюро ВЛКСМ, обеим дочерям А.А. — Елене и Наталье были вынесены строгие выговоры. Мне, в ту пору аспиранту Зоологического института АН СССР, тогдашний декан биофака запретил появляться на факультете. По иронии судьбы последнее наиболее бурное собрание с осуждением сестер Ляпуновых происходило в тот самый день, когда на ХХ съезде КПСС принималось постановление о ликвидации культа личности и его последствий. Судилище на биофаке явно опоздало, оно проходило в духе иных, прошлых времен.

И хотя инициаторам этого дела Н.И. Фейгинсону, Ф.М. Куперман, В. Чумаку удалось сбить с толку некоторых студентов, раздуть шумиху, однако основная масса профессуры биофака помогла правильно сориентироваться молодежи в этом деле. Ведущие профессора и преподаватели биофака — Б.А. Кудряшов, Л.А. Зенкевич, Л.В. Крушинский, Д.А. Транковский, В.Н. Тихомиров, В.Г. Гептнер и др. занимали принципиальные позиции. Партбюро мехмата и партком МГУ рассмотрели тематику кружка и признали действия руководства биофака неправильными. После долгих разбирательств Вузком ВЛКСМ МГУ не утвердил выговоров, вынесенных дочерям А.А. Это дело было хорошей школой борьбы за принципиальность в науке для молодежи.

В 1956 году кибернетический семинар в МГУ окреп, получил права гражданства, и А.А. стал приглашать генетиков с докладами на мехмат[3]. Московское общество испытателей природы, кибернетический семинар А.А. Ляпунова в МГУ и знаменитые «среды» в Институте физических проблем у П.Л. Капицы — вот те немногие трибуны, которыми могли пользоваться тогда генетики, общие биологи, эволюционисты в Москве.

Иначе обстояло дело в Ленинграде. В 1955 году в ЛГУ, Ботаническом (БИН) и Зоологическом (ЗИН) институтах сложилась не только спокойная, творческая, но и достаточно активная обстановка. Под руководством ботаников П.А. Баранова, Е.М. Лавренко, А.Л. Тахтаджяна, А.А. Федорова и др. БИН начал вести активную работу по отстаиванию материалистических принципов в биологии. У биологов возник интерес к кибернетике, к контактам математики и кибернетики.

Осенью 1956 года А.А. должен был выступить в БИНе с лекцией о биологии и кибернетике. Мы опаздывали. Такси не было. По ошибке мы сошли у противоположного конца улицы проф. Попова и почти бегом шли к БИНу. А.А. терял галоши. Я беспокоился за состояние А.А. Мы все же опоздали на 5 минут. Актовый зал БИНа и его хоры были переполнены. А.А. шел к трибуне буквально продираясь — слушатели стояли в проходах. Раскланявшись со знакомыми биологами, А.А. начал искать в карманах клочок бумажки, на котором был набросан план лекции, не нашел, махнул рукой и начал. Более полутора часов А.А. держал аудиторию во внимании. Он изложил кратко принципы кибернетики, основы кибернетического подхода к явлениям наследственности. Критикуя неоламаркистов, А.А. говорил о том, что нам известен лишь один поток наследственной информации от ДНК к белку, от ядра к цитоплазме. Для того, чтобы неоламаркизм мог бы быть доказан, необходим поиск обратного потока информации — от соматических клеток к генеративным, но неоламаркисты даже не ставят так вопрос. В лекции А.А. свободно оперировал многочисленными биологическими фактами. Помню, как председательствовавший на заседании директор БИНа член-корр. АН СССР П.А. Баранов периодически покрякивал — «И это знает!», «И это знает!».

В эти годы (1956–57) у А.А. возникают контакты с ленинградскими биологами — А.А. Тахтаджаном, П.В. Терентьевым, Р.Л. Берг, М.В. Волькенштейном, Ю.М. Оленовым, В.Я. Александровым. Огромную помощь биологам в ЛГУ оказывает А.Д. Александров, пригласивший М.Е. Лобашева на заведование кафедрой генетики, где с 1957 года, впервые в стране за 10 лет после 1948 г., стал читаться нормальный курс генетики. Этот курс был до 1963 г. единственным в стране. В 1963 г. началось чтение генетики на естественном факультете Новосибирского университета (Ю.Я. Керкис, З.С. Никоро, Д.К. Беляев), а в Москве избранные главы генетики я прочел студентам II Московского медицинского института. С 1965 г. преподавание генетики было восстановлено во всех ВУЗах страны.

В этой статье я столь большое внимание уделяю деятельности А.А. на биологическом фронте не только потому, что положение в биологии крайне волновало А.А., и А.А. уделял ему массу времени и сил, но и потому, что эта сторона деятельности А.А. мне известна в подробностях.

По-прежнему большое внимание уделяет А.А. пропаганде единства естествознания, единства материалистического мировоззрения во всех отраслях науки[13]-[14], определению связей кибернетики с другими науками[15], ее практическим приложениям[16]-[21]. Число популярных публикаций А.А. и его учеников, посвященных «внедрению» кибернетики в жизнь, очень велико, они сыграли важную роль в преодолении отставания, а затем и в быстром развитии кибернетики в народном хозяйстве нашей страны. Многие из этих публикаций написаны совместно с А.И. Бергом, С.Л. Соболевым и ближайшими сотрудниками А.А. — С.В. Яблонским, А.И. Китовым и др.

Летом 1955 года Алексей Андреевич и Анастасия Савельевна поехали в отпуск в Ильменский заповедник. Сбор минералогических коллекций А.А. считал лучшим отдыхом. Там А.А. услышал, что в Ильменах, в Миассово крупнейший биолог-генетик, биофизик, эволюционист и эколог Н.В. Тимофеев-Ресовский организует биостанцию. Знакомство А.А. с Н.В. и Е.А. Тимофеевыми-Ресовскими произошло в сентябре 1955 года под Москвой на даче у Н.П. Дубинина. Вскоре после этого осенью 1955 г. Н.В. ТимофеевРесовский выступил с первыми докладами в Москве, сначала на домашнем ляпуновском кружке, а затем на «среде» у П.Л. Капицы. На том же заседании у П.Л. Капицы И.Е. Тамм выступил с докладом о работах Ф. Крика и Д. Уотсона. Знакомство с Тимофеевыми-Ресовскими сразу переросло в дружбу. С 1956 по 1961 год каждое лето А.А. и А.С. Ляпуновы проводили свой летний отпуск в Миассово. В Н.В. Тимофееве-Ресовском А.А. привлекала не только его кипучая натура, широта естественнонаучного мировоззрения, но и стремление к четкости формулировок биологических явлений, стремление выделить элементарные единицы и факторы в биологических процессах, которые до той поры биологи рассматривали как не дискретные.

Опыт предшествующих контактов Н.В. ТимофееваРесовского с физиками, А.А. Ляпунова с биологами во многом облегчал взаимопонимание. А.А. принимал активное участие в летних семинарах и школах в Миассово. Постоянными участниками миассовских семинаров и дискуссий были Л.А. Блюменфельд, приезжавший сюда с первыми наборами студентов-биофизиков МГУ, Р.Л. Берг, М.В. Волькенштейн, И.А. Полетаев, В.П. Эфроимсон, Ю.Я. Керкис, И.В. Стебаев, а также сотрудники Н.В. Тимофеева-Ресовского — В.И. Иванов, Л.С. Царапкин, А.А. Титлянова, Н.В. Куликов и др. Здесь А.А. были задуманы работы по определению основных понятий генетики и их логическому анализу[22], об управляющих системах на уровне биогеоценозов[23].

Празднование юбилея Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского в ресторане «Пекин»

Годы борьбы за кибернетику — 1954–57 прошли, и начали сказываться результаты. Защищаются первые диссертации (Ю.И. Янов, Р.И. Подловченко, А.Г. Витушкин, А.П. Ершов), в 1958 г. выходит 1 вып. «Проблем кибернетики», где публикуются основополагающие работы А.А. по кибернетике и теории программирования[24]-[25], выходит 1 выпуск «Кибернетического сборника»; большую роль в издании которого наряду с А.А. сыграл О.Б. Лупанов. Создается Совет по кибернетике АН СССР под председательством акад. А.И. Берга, А.А. становится заместителем председателя Совета. Под руководством А.И. Берга и А.А. Ляпунова готовится докладная записка о развитии кибернетики в СССР (доложена А.И. Бергом на заседании Президиума АН СССР 10 апреля 1959 г.).

В 1956 г. за развитие работ в области приложений кибернетики к технике А.А. Ляпунов был награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

В 1958–60 гг. совместно с А.И. Бергом А.А. проводит через Совет по кибернетике большую работу по развертыванию кибернетических работ, развитию исследований не только по теоретической кибернетике, но и по ее приложениям — в технике, в медицине, в биологии, в экономике. Характеристику этого периода можно найти в письмах самого А.А.

«Как вы знаете, я замотался совершенно. Впрочем в последнее время дела идут хорошо. Готовится план по кибернетике, который мы должны докладывать в Президиуме. И нам сделали много дополнений и замечаний, содержащих поддержку замысла. Видимо, вся эта история сильно разрастается. В университете создается лаборатория кибернетики с уклоном в физиологию мозга. Хочется поставить там вопрос о соотношении мозга и автоматов. Нужно выработать четкую схему понятий для описания физиологических экспериментов, выяснить, какие возможности нужны для моделирования этих экспериментов с точным выполнением требований, вложенных в эти понятия, и наладить эксперименты для изучения реальных механизмов памяти. В работе будут участвовать Крушинский, Малиновский, Юра Журавлев, Юлик Финкельштейн, Саша Эльдаров и др. Думаю, что штат будет человек 10. В среду буду вести окончательные разговоры в университете».

«...Сейчас я готовлю записку об организации в Ленинграде Ин-та кибернетики в ЛГУ и Ин-та вычислит. техники. Я думаю, что эти области разовьются у вас в ближайшее время очень сильно»[4].

Усталость накапливается. В письме к дочери А.А. пишет:

«Беда в том, что меня совершенно заели Госплан, ГНТК и разные комиссии. Нужно существенно менять образ жизни. Я все больше и больше тоскую по настоящей научной работе. Хотел пописать субботу и воскресенье, но дома сейчас делать ничего невозможно, а на работе обычно водоворот»<[5]. К этому времени семья А.А. разрослась, и на Хавской вместе с А.А. жили семьи двух его дочерей и трое внуков.

А.А. думает о расширении географии работ по кибернетике, теории программирования. Многократно в 50–60-е гг. он бывал в Киеве, в Феофании, где С.А. Лебедевым была создана в 1953 году первая отечественная ЭВМ, в городе, где вокруг В.М. Глушкова концентрируется большой коллектив кибернетиков. Он выезжает в Горький, где на радиофакультете ГГУ вокруг учеников акад. А.А. Андронова возник коллектив технических кибернетиков, выступает 23 декабря 1956 г. с лекцией «Кибернетика и биология». Последнее обстоятельство вызывает крайнее неудовольствие[6] со стороны горьковских последователей Т.Д. Лысенко — А.А. Мельниченко, И. Грязнова и Е.М. Воронцова. Здесь же А.А. встречается с доживавшим свой век в отставке выдающимся нашим генетиком С.С. Четвериковым и его братом статистиком Н.С. Четвериковым.

Летом 1957 года, когда ставится вопрос об организации новосибирского Академгородка, М.А. Лаврентьев
и С.Л. Соболев приглашают А.А. в Сибирь. А.А. с энтузиазмом относится к этому предложению. Он готов переезжать немедленно.

Идея ускоренного развития производительных сил Сибири давно волновала А.А. В тяжелое время начала войны А.А. писал 18 августа 1941 г. жене:

«Воспитай в детях чувство любви к родине и ко всему русскому... Вы должны воспитать то поколение, которое будет страну восстанавливать... Задача их поколения это освоение Алтая и Сибири. Сейчас я вижу, что это более чем верно. Очень важно сильно развернуть промышленность центральной Сибири и пробудить к жизни все ее природные возможности. В этой мысли ты должна растить детей».

Отсюда становится понятным энтузиазм, охвативший А.А. при известии об организации Сибирского отделения АН СССР. Однако сотрудники в ОПМ отговаривают А.А. М.В. Келдыш создает в ОПМ отдел кибернетики, и А.А. остается в Москве еще на 4 года.

Но уже тогда А.А. говорил, что
он ждет защиты С.В. Яблонским докторской диссертации с тем, чтобы после этого самому уехать в Новосибирск. А.А. направляет в Новосибирск своих учеников — Ю.И. Журавлева, Ю. Л. Васильева; несколько позже туда переезжают И.А. Полетаев, Г.П. Багриновская, по рекомендации А.А. из Пензы в Новосибирск переезжает Б.А. Трахтенброт, из Казани — Н.И. Глебов.

Большое внимание уделяет А.А. «Проблемам кибернетики». Он считает необходимым придерживаться широкого спектра интересов — наряду с проблемами математической кибернетики, программирования, матобеспечения ЭВМ, публиковать здесь статьи по проблемам математической экономики, кибернетической биологии, математической лингвистики. Активно привлекаются новые авторы.

Кибернетические вопросы эволюции начал разрабатывать в конце 50-х гг. акад. И.И. Шмальгаузен. Рукописи своих статей по этим проблемам И.И. Шмальгаузен регулярно присылал из Мозжинки в Москву Алексею Андреевичу с просьбой высказать замечания, поправки, дополнения. Общение шло достаточно интенсивно: в архиве А.А. хранится 9 подробных писем И.И. Шмальгаузена, написанных в 1958–59 гг.[7]

Положение в биологии в 1956–58 гг. вселяло надежды. Однако в конце 1958 года положение резко переменилось: 14 декабря 1958 г. в «Правде» появляется «подвал» — «Об агробиологической науке и ложных позициях „Ботанического журнала“, а 17/XII 1958 г. на Пленуме ЦК КПСС выступает Т.Д. Лысенко с нападками на руководство Академии наук СССР и ее биоотделения. Редколлегия «Ботанического журнала» сменяется. В.А. Энгельгардта на посту академика-секретаря биоотделения заменяет Н.М. Сисакян.

И.И. Шмальгаузен пишет А.А. Ляпунову:
«Положение с печатанием работ по биокибернетике значительно ухудшилось. Бюро биоотделения в лице нового академика-секретаря отказало мне в разрешении отослать мою статью в „Evolution“[8]. Я еще не имею сведений из „Известий“, однако там сменилась редакция, и, очевидно, уже собранный номер будет пересмотрен. Я не сомневаюсь, что и статья, которая находится у Вас („Информация и естеств. отбор“) будет признана не подходящей[9]. Единственным выходом явится, очевидно, печатание в „Проблемах кибернетики“. Двигается ли вопрос о преобразовании сборника в журнал? Если это будут по-прежнему сборники, то я ведь не доживу до выхода в свет этой моей последней работы»[10].

Тем не менее публикация работ по биокибернетике продолжается. В «Проблемах кибернетики» выходит статья И.И. Шмальгаузена[26], печатаются и другие статьи биологов. Работы И.И. Шмальгаузена, в которых был впервые развит взгляд на эволюцию как на регулируемый процесс, в которых впервые эволюция рассматривалась с позиций теории информации, имеют большое философское значение. Существенно то, что контакты И.И. Шмальгаузена и А.А. Ляпунова способствовали дальнейшему развитию теории эволюции и математической биологии, к разработке которой А.А. и его ученики начали приступать в конце 50-х годов.

В 1960–63 гг. «Проблемы кибернетики» стали чуть ли не единственным органом, печатавшим теоретические статьи биологов по проблемам генетики и эволюции. Независимость математиков, Совета по кибернетике, «Физматгиза», издававшего «Проблемы», стала беспокоить обскурантов от биологии, и они начали действовать привычными для себя методами.

После выхода в свет 6 выпусков «Проблем кибернетики», в которых были опубликованы 4 статьи по вопросам генетики и теории эволюции (в.в. 2, 4, 5, 6), Дирекция Физматгиза получила из Главиздата неподписанный экземпляр резко отрицательной рецензии на все биологические статьи. В результате биологические статьи из очередного седьмого выпуска были сняты. Шел январь 1962 года. А.А. обратился за помощью к председателю Совета по кибернетике акад. А.И. Бергу. А.И. Берг действовал решительно. Он размножил рецензию до 100 экземпляров и разослал ее ведущим ученым страны — математикам, биологам, физикам, химикам, меди кам, философам с просьбой не только оценить рецензию, но и ответить на вопросы:

1. Является ли принципиально допустимым приложение кибернетики к вопросам биологии?
2. Справедлива ли оценка конкретных статей, данная в рецензии?
3. Целесообразно ли принять выводы относительно дальнейшего ведения сборников, предлагаемые в рецензии, а именно направление статей по приложению (кибернетики — Н.В.) к биологии в специальные биологические журналы?»

Отклики и письма прислали А.Н. Колмогоров, М.А. Лаврентьев, С.Л. Соболев, И.Е. Тамм, В.С. Немчинов, И.Л. Кнунянц, В.Н. Сукачев, В.А. Энгельгардт, Б.Л. Астауров,
Л.А. Зильбер, Н.М. Амосов, А.С. Трошин, А.Д. Александров, П.А. Баранов, Д.К. Беляев, М.Э. Омельяновский, И.А. Полетаев и многие другие. П.Л. Капица в «Экономической газете», а В.В. Парин в «Литературной газете» коснулись этой рецензии. Отзывы были однозначны: рецензия воскрешала стиль худших, осужденных партией, времен; статьи по биокибернетике в «Проблемах» печатать необходимо.

Совет по кибернетике подготовил подборку этих материалов и постановил:

«Учитывая, что попытки опровергать конкретные факты и материалистические теории естествознания софистическими, демагогическими ссылками на «линию партии» и на положения диалектического материализма, проводимые приемами периода культа личности, противоречат ленинским установкам, наносили в прошлом и продолжают наносить в настоящем ущерб развитию советского народного хозяйства, Совет по кибернетике принял решение о гектографировании вышеприведенных материалов и рассылке их руководящим работникам партии и правительства, членам АН СССР, членам Президиума АМН СССР, зав. сельхозотделами и отделами науки республиканских ЦК КПСС»[11].

Эти материалы сыграли большую роль в подготовке того коренного перелома положения в биологии, который произошел после Октябрьского пленума ЦК КПСС 1964 года. Принципиальность многочисленных друзей биологии и в том числе А.А. Ляпунова победила. Следующие номера «Проблем кибернетики» продолжали печатать статьи по исследованию процессов управления в живой природе. Официальное письмо Председателя Совета по кибернетике акад. А.И. Берга в Физматгиз заключалось следующими выводами:

«Научный Совет по кибернетике, так же, как и Сессия Отделения биологических наук, считает целесообразным дальнейшую публикацию в сборниках „Проблемы кибернетики“ статей по биокибернетике. При этом следует значительно расширить тематику этого отдела сборников»[12].

Обозревая развитие кибернетики за период 1952– 1962 гг., А.А. писал:

«За короткий срок отношение к кибернетике прошло следующие фазы:

1) Категорическое отрицание;
 2) констатация существования;
3) признание полезности, отсутствие задач для математики;
4) признание некоторых математической проблематики; 5) полное признание математической проблематики кибернетики»[27].

Материалы и источники.

1. Ершов А.П. Памяти Алексея Андреевича Ляпунова. Из доклада на мемориальном заседании Сибирского математического об-ва 15/Х–1973.
2. «Алексей Андреевич Ляпунов
(к 60-летию со дня рождения)». «Кибернетика» (Киев), 1971, No 5.
3. О работах А.А. по теории программирования говорится в статье 
Р. Подловченко, Проблемы кибернетики вып. 32 1977, стр 45–59.
4. Журавлев Ю.И. в книге «А.А. Ляпунов. Проблемы теоретической и прикладной кибернетики», 1980, Москва: «Наука» стр. 4–17.
5. См. Кулагина О.С. «О роли А.А. Ляпунова в развитии работ по машинному переводу в СССР» Проблемы кибернетики вып. 32 «Наука» 1977.
6. Краткий философский словарь. М., 1954.
7. Колбановский В. Спорные вопросы генетики и селекции (Общий обзор совещания).
8. Трахтенброт Б.А.Алексей Андреевич Ляпунов. «Математика в школе», 1974, No 3: 90–93.
9. Соболев С.Л., Китов А.И., Ляпунов А.А.Основные черты кибернетики. «Вопросы философии», 1955, No 4: 137–148.
10. См. так же «Дело сестер Ляпуновых» интервью Н.А. Ляпуновой
и Н.Н. Воронцова. Записано Е. Павловой. «Знание-сила» No8 1998 год. С. 35–47.
11. Потапов А.Н. «Ляпуновское дело», Космический альманах No 4 (Приложение к журналу «Авиакосмическая и экологическая медицина») 2001, с 84–86. В кн.: Л.Л. Киселев «Наука как источник жизненного оптимизма» 2010 М.: ИПО «У Никитских ворот».
12. Шноль С.Э. «Герои, злодеи, конформисты отечественной науки...», Москва, 2009, глава 36.
13. Соболев С.Л., Ляпунов А.А. Кибернетика и естествознание. М., 1957. Изд-во АН СССР: 3–26.
14. Соболев С.Л., Ляпунов А.А. Кибернетика и естествознание. «Вопр. философии», 1958: 127–138.
15. Ляпунов А.А. О математических проблемах кибернетики. Изв. высш. уч. завед., математика, Казань, 1958, No 5(6): 165–174.
16. Берг А.И., Китов А.И., Ляпунов А.А. Радиоэлектронику — на службу управлению народным хозяйством. «Коммунист», 1960, No 9: 21–28.
17. Ляпунов А.А., Прохоров А.Н., Фиников Б.И. Основные задачи и методы кибернетики. Морской сб., 1959, No 12: 32–43.
18. Берг А.И., Ляпунов А.А., Яблонский С.В. Теоретические и практические проблемы кибернетики. Там же, 1960, No 2: 33–56.
19. Берг А.И., Китов А.И., Ляпунов А.А. Кибернетика в военном деле. «Военная мысль», 1961, No 2: 19–31.
20. Ляпунов А.А., Китов А.И. Кибернетика в технике и экономике. «Вопр. философии», 1961, No 9: 79–88.
21. Берг А.И., Китов А.И., Ляпунов А.А. О возможностях автоматизации и управления народным хозяйством. «Пробл. кибернетики», 1961, в. 6: 83–100.
22. Ляпунов А.А., Маленков А.Г. Логический анализ строения наследственной информации. «Пробл. кибернетики», в. 8, 1962: 293–308.
23. Ляпунов А.А., Стебаев И.В. О биогеоценологическом уровне управления в рамках биосферы. «Пробл. кибернетики», в 11, 1964: 147–151.
24. Ляпунов А.А. О некоторых общих вопросах кибернетики. «Пробл. кибернетики», в. 1, 1958: 5–22.
25. Ляпунов А.А. О логических схемах программ. «Пробл. кибернетики», в. 1.
26. Шмальгаузен И.И.Основы эволюционного процесса в свете кибернетики, «Пробл. кибернетики», 1960, в. 4: 121–149.
27. Ляпунов А.А.Обзор проблематики кибернетики. Тр. IV Всес. математ. съезда, 1964, т. 1: 90–91.

Примечания.

1. См. статью О. С. Кулагиной Проблемы кибернетики вып.32 «Наука» Москва 1977.

2.Несколько позже практически все участники кружка стали докторами наук. Л.Л. Киселев был избран академиком РАН. — Е.Л.

3.С докладами на семинаре выступили: Н.В. Тимофеев-Ресовский (16.ХI.1956, 12.IV.1957, 8.I.1960); А.А. Малиновский (15.II.1957, 30.Х.1959); А.А. Ляпунов и А.Г. Маленков (27.XI и 11.XII.1959).

4. Из письма к Е. А. Ляпуновой и Н. Н. Воронцову, январь 1959 г. (архив автора).

5.Из письма к Е. А. Ляпуновой от 10 мая 1959 г. (архив автора).

6. См. газету «Горьковский университет», No 1 (363) от 9/1 1957, No 4 (366) от 8/II 1957; в 8 (370) от 6/III 1957, No 9(371) от 13/III 1957 г.

7. Письма И.И. Шмальгаузена и А.А. Ляпунова опубликованы вместе с вводной статьей 
Н.Н. Воронцова. ВИЕТ, 2001.No 4. С.53–68 и в книге Н.Н. Воронцова: «Наука, ученые, общество» М. «Наука» 2006.С.74–103. — Е.Л.

8. Эта статья все же была опубликована: Schmalhausen I. I.Evolution Cybernetics, «Evolution», 1960, 18,4: 509–524. На русском языке «Эволюция и кибернетика» в кн. Шмальгаузен И.И.«Кибернетические вопросы биологии» под ред. Р.Л. Берг и А.А. Ляпунова (Серия «Кибернетика в монографиях», т. 4, 1968, Н-ск «Наука»): 141–156.)

9. Опубликована: Шмальгаузен И.И.«Естественный отбор и информация». «Изв. АН СССР, сер. биол.» 1960, No 1: 19–38; переиздана в «Кибернетика в монографиях», т. 4, 1968: 84–102.

10. Письмо от 17 июля 1959 г. (архив А.А. Ляпунова).

11. Из архива А.А. Ляпунова.

12. Письмо акад. А.И. Берга директору Физматгиза Г.Ф. Рыбкину
No 455/675–65 от 14 апреля
1962 г. Из архива А.А. Ляпунова.

Из книги «Алексей Андреевич Ляпунов. Очерк жизни и творчества. Окружение и личность.»
Дополнительно смотрите именной указатель.
Опубликовано в издательстве «Новый хронограф» в виде книги (объемом 240 стр.) в 2011 г.
Помещена в музей с разрешения правообладателя 15 июня 2014