Пятидесятые годы

Лаврентьев М.А.

Конец сороковых годов был насыщен рядом важных для меня событий. В 1946 г. я получил Государственную премию за работы по квазиконформным отображениям и связанное с этим решение задачи об уединённой волне (обе эти работы были переведены и изданы за рубежом). В том же году меня избрали академиком АН СССР, в следующем году — в только что созданную Академию артиллерийских наук. В 1949 г. я вновь получил Государственную премию (за работы по кумуляции) и был назначен директором Института точной механики и вычислительной техники. В 1950 г. я был избран академиком-секретарем Отделения физико-математических наук АН СССР. Расскажу кратко о событиях, свидетелем которых я был на каждом из перечисленных этапов.

ЭВМ. Вскоре после окончания Великой Отечественной войны и возвращения математиков в Москву в Стекловском институте был поднят вопрос о большой роли, которую должны приобрести в предстоящие годы ЭВМ — электронные вычислительные машины. Эта точка зрения не поддерживалась Отделением технических наук [АН СССР], где всё внимание уделялось вычислительным машинам на механическом принципе — «дифференциальным анализаторам», а также аналоговым машинам. Была даже заметка в московской газете, где электронные машины критиковались и отвергались с философских (!) позиций.

В 1947 году я выступил на общем собрании Академии наук, посвященном 30-летию Октябрьской революции, с обзорным докладом о путях развития советской математики. В нём я вынужден был отметить наше отставание в области машинной математики. Приведу это место из своего доклада.

«Если по основным разделам математики к 30-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции мы можем рапортовать: мы догнали, а во многих разделах и перегнали зарубежную математику, то в отношении машинной математики нам нужно ещё много усилий, чтобы догнать. Вычислительная ячейка, созданная в 1935 г. в Математическом институте имени В.А. Стеклова, начинает выполнять, особенно за последние годы, крупные заказы. Эта ячейка за 12 лет из двух комнат распространилась на целый этаж и занимает сейчас больше половины всей площади Математического института. Дальше отделу приближенных методов распространяться в институте уже некуда, кроме того, его задачи таковы, что для их решения нужен совершенно другой размах».

Я также высказал пожелание, чтобы решение Отделения физико-математических наук о создании специального института вычислительной техники, вынесенное более двух лет назад, нашло скорейшее и полное выполнение.

После появления ЭВМ в США среди наших математиков, электротехников и механиков произошёл раскол: большинство считали ЭВМ бесперспективной рекламой, предлагали усилить производство вычислительной техники на аналоговых и механических принципах. Именно под это направление в АН СССР был открыт новый Институт точной механики и вычислительной техники (ИВТиВМ).

Совсем иная обстановка сложилась в Киеве. Туда сразу после войны А.А. Богомольцем был приглашен С.А. Лебедев, который, ещё будучи в Москве, начал вести расчёты и разрабатывать (пока на бумаге) принципы действия электронной вычислительной машины. Обсуждение в кругу московских математиков с широким кругозором (С.А. Лебедев, М.В. Келдыш, Д.Ю. Панов, Л.А. Люстерник, М.Р. Шура-Бура и другие) убедило меня в огромном научном, техническом и оборонном значении электронных вычислительных машин. Я рассказал А.А. Богомольцу о положении с новыми ЭВМ, о необходимости поддержать Лебедева и получил все полномочия для развёртывания нового дела, а также деньги, оборудование, помещение.

Место, где должна была размещаться ЭВМ, совместно с Лебедевым наметили под Киевом, в Феофании, рядом с моей лабораторией. Это был полуразрушенный трёхэтажный дом. Сильвестров и Петере по моему письму в Совмин Украины в рекордно короткий срок реконструировали и оборудовали выбранное помещение.

Лебедев сумел за короткий срок мобилизовать сотрудников своего электротехнического института, собрал и обучил молодой коллектив. При активной поддержке А.А. Богомольца и всего Президиума АН УССР в течение двух лет был изготовлен и в 1947 году (ошибка в дате – комиссии МЭСМ была представлена в конце 1951 г., начало работ – 1950 г. – Прим. Э. Пройдаков) начал работать макет машины. Это была первая советская ЭВМ — «МЭСМ» (малая электронная счетная машина). Мы показывали её секретарю ЦК КП(б) Украины Н. С. Хрущеву, командующему войсками Киевского военного округа А.А. Гречко, другим высоким гостям, рассказывали о круге важнейших государственных проблем, при решении которых ЭВМ должна сыграть решающую роль.

Это резко повысило интерес к новому принципу вычислительных устройств. Посмотреть машину стали приезжать из Москвы. Ситуация явно менялась в пользу электронных вычислительных машин. Было принято решение изменить тематику Института точной механики и вычислительной техники, переменить руководство института и все силы бросить на создание большой ЭВМ.

Когда в Центральном Комитете партии мне предложили возглавить это дело, я дал согласие только при условии, что главным конструктором будет сразу назначен академик С.А. Лебедев (в то время директор электротехнического института Академии наук УССР в Киеве). Это условие было выполнено, и я приступил к исполнению обязанностей.

Меня вызвал президент Академии С.И. Вавилов и предложил поехать с ним к тогдашнему руководителю работ по вычислительной технике, ныне уже покойному, поэтому назовем его тов. П. По дороге Вавилов советовал мне всемерно опираться на этого руководителя, ибо только он может помочь, но он же может и завалить. Я уже был ознакомлен с постановлением по ЭВМ.

Товарищ П. нас встретил очень приветливо, но прямо сказал: «Машины я буду строить сам, у меня для этого все возможности».

В это время (1950 год) сложилась такая обстановка.

Половина коллектива Института точной механики и вычислительной техники АН СССР проектировала элементы машин на механическом принципе (дифференциальные анализаторы); вторая половина занималась созданием электронных аналоговых машин. Работа велась в помещениях часового завода. Новое здание для института строилось медленно, окончание строительства намечалось через 2—3 года.

Для выполнения задания были крайне необходимы новые люди, рабочие площади, квартиры (для переезда Лебедева и его группы из Киева). На руководящую работу в институте я привлек Люстерника, Панова, Шуру-Буру, Диткина. Началась интенсивная работа по конструированию ЭВМ и по проблемам программирования и математического обеспечения. Сложной задачей было найти оклады и рабочие площади для нужных специалистов. Путь был только один: избавиться от прежних сотрудников, работавших по другой тематике — дифференциальным анализаторам и аналоговым машинам.

Произошло это так. В декабре ученый секретарь института составил отчет за 1950 год и план на 1951 г. Как обычно, план был «полностью выполнен». Но я обнаружил, что новый план почти полностью совпал с «выполненным». Я издал приказ: «За обман руководства Академии наук ученого секретаря товарища такого-то уволить из института». Было много звонков (даже от С.И. Вавилова) о незаконности увольнения и необходимости отменить приказ. Я всем отвечал: «Новый план совпадает со старым, значит старый не выполнен. Но раз в отчёте написано, что старый план выполнен, значит отчётом мы обманываем руководство Академии». Дело передавалось в суды: районный, городской, областной, республиканский; все принимали решение: «восстановить на работе». Дело завершил Верховный суд. Увольнение было узаконено, а группа бесполезных институту сотрудников тут же ушла «по собственному желанию».

В институте началась серьезная работа по проектированию и математическому обеспечению новой ЭВМ, по подготовке численных моделей и сложных систем уравнений (Люстерник, Шура-Бура и другие). Всё же нам (руководству института) было ясно, что при сложившейся ситуации на создание машины понадобится много лет. Были необходимы решительные меры, надо было заинтересовать хотя бы одно сильное ведомство. Я обратился лично к одному из министров. Была назначена комиссия во главе с академиком И.Е. Таммом. Комиссия осмотрела мой институт (машину М-20) и институт, делавший машину «Стрела». Было принято решение в пользу «Стрелы». (Очевидно подразумевается БЭСМ, потому что М-20 разрабатывалась на пять лет позже. – Прим. Э. Пройдаков)

Тогда мы (вместе с Лебедевым и Пановым) составили докладную записку в ЦК и Совмин, где просили:

1. ускорить на год строительство нашего института,
2. дать нам половину квартир нового жилого дома Академии наук,
3. право внеочередного отбора лучших студентов Физтеха и МЭИ,
4. подчинить нам на 5 лет бывший институт Лебедева в Киеве,
5. приравнять нас по зарплате к институту, делавшему «Стрелу»,
6. выделить нам 150 электронных ламп. (это число сомнительно, их требовалось на порядок больше – прим. Э.Пройдаков) По всем пунктам решение было положительным.

В 1952 году мы переехали в новое здание на Ленинском проспекте. Работа шла днём и ночью. Но вскоре я получил срочное назначение на предприятие вне Москвы и был освобождён от московских дел. Директором института стал С.А. Лебедев.

В 1953 г. я был вызван в Москву, в комиссию по осмотру и приемке двух машин: М-20 (АН СССР) и «Стрелы». Ситуация для нашей ЭВМ была крайне неблагоприятной. Во-первых, все агрегаты новой памяти (конструкции С.А. Лебедева) решением свыше были адресованы для «Стрелы». Нам пришлось делать память ЭВМ на акустическом принципе, что снижало её быстродействие в 15—20 раз. Во-вторых, председателем комиссии по приёмке был крупный руководитель, который уже создал свой вычислительный центр под «Стрелу».

На комиссии рассматривались задачи, которые были заданы одним высоким ведомством и теперь решались на обеих машинах. Давая оценку выполненной работе, председатель заметил, что одна из задач, проводимых мною на ЭВМ, лишена смысла... Это замечание нас спасло: я сразу после заседания поехал к руководству ведомства, задавшего задачи, и сказал: «Вы занимаетесь проблемами, лишенными смысла, зря тратите крупные деньги и время ведущих учёных; я вынужден об этом написать докладную на самый верх». «Что вы хотите?» «Я хочу: первое — отложить приёмку на полгода, второе — в течение двух недель снабдить нашу ЭВМ агрегатами конструкции Лебедева».

Через полгода БЭСМ-1 (первая большая электронная счетная машина) Академии наук решала все заданные ей задачи в несколько раз быстрее, чем «Стрела». В соревновании двух фирм победила не та, у которой было в достатке средств, людей, площадей, а та, у которой были прогрессивные идеи. Сами по себе средства ещё ничего не дают. И наоборот, человек, одержимый передовой идеей, сможет получить важный результат и в самых неблагоприятных условиях. Классический пример — супруги Кюри открыли радий, работая в сарае.

Позже этот принцип — сначала люди с идеями, а потом уже здания с приборами — был положен в основу создания институтов Сибирского отделения Академии наук.

БЭСМ-1 стала предшественницей серии отечественных электронных цифровых вычислительных машин («Минск», «Урал», «Днепр», «Мир» и т. д.). (У этих машин другие корни. – Прим. Э. Пройдаков) Наиболее мощной из последующих машин этого поколения явилась БЭСМ-6, работающая со скоростью около миллиона арифметических действий в секунду. Она стала базовой машиной, которой оснащены основные вычислительные центры страны. С.А. Лебедев был избран академиком АН СССР, получил Ленинскую премию.

Создание ЭВМ стало в полном смысле революцией в науке и технике. Появились машины, способные решать весьма сложные математические задачи, машины, заменяющие тысячи вычислителей. Принципы, заложенные в ЭВМ (память, логические операции и т. д.), оказались исключительно плодотворными в самых разнообразных и часто неожиданных областях науки и техники. Богатые приложения были получены в автоматике.

Трудно переоценить роль отечественных ЭВМ в прогрессе нашей атомной энергетики, особенно в успехах по освоению космоса. Советские ЭВМ в период 1954—1956 годов были на уровне лучших американских, а учёные-математики, участвовавшие в создании машин и в работе на них, ни в чём не уступали своим американским коллегам.

Чем же объяснить, что теперь мы уступили американцам и по мощности ЭВМ, и по масштабам их использования?

Я вижу несколько причин. Успокоенная достигнутыми успехами, значительная часть математиков и конструкторов-электронщиков переключилась на другие задачи. Ещё более грубая ошибка была допущена в подготовке кадров для новой техники. Феноменальная скорость вычислений на ЭВМ породила ложное представление о том, что машины полностью обеспечат все работы по прикладной математике и, стало быть, количество математиков можно не увеличивать, а даже сокращать. Было упущено из вида, что для получения при помощи ЭВМ новых ценных научных результатов нужно не меньше математиков, а квалификация их должна быть существенно выше, только тогда смогут быть реализованы огромные возможности и преимущества ЭВМ.

Грубо говоря, ЭВМ — это металлические устройства, набитые электроникой. Они получают жизнь и способность выполнять сложные операции только благодаря искусно составленным программам, которые задаются человеком. Разработка математического обеспечения (программ) становится сейчас решающим фактором расширения сферы применения вычислительной техники, Известно, что уже в конце 60-х годов стоимость математического обеспечения ЭВМ выросла настолько, что превысила стоимость их материальной части, и эта тенденция прогрессирует. Поэтому крайне необходима широкая подготовка специалистов, владеющих основами современной вычислительной техники.

Подготовка кадров по прикладной математике — это, по моему мнению, проблема номер один, это важнейшее условие современного научно-технического прогресса.

Послесловие. Хотя в этих воспоминаниях академика М.А. Лаврентьева много недостоверного в части технической, а также дат и названий машин, мы сочли материал интересным как свидетельство непосредственного участника организационно-управленческих действий, связанных с появлением первых отечественных ЭВМ. Э.М. Пройдаков.

Об авторе: академик М. А. Лаврентьев. В 1957 г. М.А. Лаврентьев стал организатором Сибирского отделения АН СССР. Под его руководством в Новосибирске создавался Академгородок, ставший уже в 60-х годах мощным научным центром.
Из воспоминаний академика М.А. Лаврентьева «Опыты жизни. 50 лет в науке», опубликованным в журнале «ЭКО» Сибирского отделения АН СССР за 1979 г.
Материал к публикации подготовили Понарин О. С., Фёдорова А. П.

Помещена в музей с разрешения авторов 6 ноября 2016