Как создавались первые микроэлектронные ЭКВМ, СМ3 и спецпроцессор Фурье

Как создавались первые микроэлектронные ЭКВМ, СМ3 и спецпроцессор Фурье

В докладе освещено развитие советской вычислительной техники за тридцатилетний период (1956-85 годы) на примере работ небольшого коллектива. Автор книги принимал участие в создании ЭВМ «Сетунь» в ВЦ МГУ, а затем перешел в ИНЭУМ, где велись исследования параметронов. Пришли еще трое молодых специалистов (Б. Панферов, В. Громов, В. Верижников) и инженер О. Кулинченко, и нам удалось собрать небольшой работающий макет, используя напыленные магнитные пленки и проволочные обмотки. Частота накачки 100 мггц, тактовая 1 мггц. Неплохо для 1965 года. Конечно, мы понимали, что это частное решение. Но эта работа была интересна как попытка прорваться в будущее, в четвёртое, как тогда говорили, поколение вычислительной техники. Именно прорваться, хотя и до третьего было далеко. Это был время определённых фантазий: пленки, оптика и… мечты о будущем. Для нас этот первый успех стал моментом рождения коллектива.

В том же году ИНЭУМу была поставлена задача создать ряд электронных клавишных вычислительных машин (ЭКВМ). Мы головные и десятка полтора солидных организаций и заводов соисполнителей. По данным ЦСУ СССР в 1964 было изготовлено 45 тыс., в основном механических машин и несколько сот электронных «Вег», да еще закуплено 29 тыс. ЭКВМ за границей. Потребность на пятилетку ЦСУ оценило в 842 тыс. машин. Потребность предсказывала будущее.

В проекте Ряда были предложены: классификация машин, параметры основных типов, исследованы различные варианты структуры. Разработаны требования к блокам устройствам. Разрабатывалась версия языка для младших моделей, возможность работы с каналами связи и совместной работы машин, в разделе «Рекомендации по задельным работам» было сказано: «п.3. Макетирование и моделирование совместной работы ЭКВМ между собой и c ЭВМ с целью разработки и уточнения основных функциональных параметров машин и связей между ними; п.4. Созданию сквозной системы контроля и защиты информации в ЭКВМ и при передаче между ними». Разработан координационный план. Работа с заводами подсказала важное правило: «Заводу всегда тяжелее!», и это правило всегда помогало нам.

Не без влияния И.С. Брука мы приняли решение, что массовый выпуск ЭКВМ возможен только на микросхемах. Уровень цен определил комбинированную структуру ЭКВМ на ближайшие годы. Для вычислительных моделей мы выбрали микросхемы «Тропа» (толстопленочных гибридных с резистивно-транзисторной логикой), а в качестве памяти – магнитострикционные линии задержки. Среди множества разработок «Тропа» была наиболее простой и удачной в схемном и конструктивном отношении. Она требовала 4-х вольтового питания и потребляла небольшую мощность. Однако, ее параметры были слишком слабыми для создания ЭКВМ, а сами микросхемы были слишком дороги. К удешевлению и доработке в 1966 году еще были не готовы.

Пришлось решать две проблемы: наладить макет микроэлектронной ЭКВМ в марте 1967 года и предъявить две работающих модели ряда (одну для инженерных расчетов с индикацией, вторую для учетно-статистических работ с выводом на печать и перфоратор – впоследствии Искра 12 и Искра 22) с комплектами документации в декабре 1967 года. 10-12 человек, никакого опыта, но зато был кураж. Эти две модели попали в нархозплан с производством в 1969 году, что нас, как оказалось, и спасло!!

Тем временем в нашем Минприборе происходили серьезные события. Во-первых, Брука принудили оставить дирекцию. Во-вторых, создали новый главк Главсистемпром. Новый директор ИНЭУМа (Н. Паутин, который ранее занимался АСУ ТП) подсуетился и перевел ИНЭУМ в новый главк. Спустя год мы это остро почувствовали...

параметрон, 1964
ЭКВМ, 1965
ЭКВМ Стэк, 1967

Летом 1966 был защищен проект Ряда. На очереди макет под названием «Стэк». Мы выбрали память на 8 «коротких» (т.е. на одно слово) калиброванных синхронно работающих линий задержки, использующих продольные колебания, и диодно-транзисторные микросхемы «Сегмент» в корпусе ТО-5. Разработали линии задержки, память на электронно-лучевых трубках и в марте 67 наладили макет.

Насколько я знаю, это был первый в стране полностью работающий макет ЭКВМ на микросхемах. В 1967 года за рубежом было только две микроэлектронных модели (Sage1, Victor 3900). Последняя появилась только в конце года.

Успех разработки «Стэк» позволил сохранить темп после проекта, набрать опыт, поднять свой авторитет и выбрать правильные решения в последующих моделях, что сыграло важную роль в последующем решении начать разработку АСВТ в ИНЭУМе с микроэлектронной модели М–4000, во многом определившей дальнейшее развитие института. Макет проработал несколько лет без единого отказа в электрических цепях (отказывали только микропереключатели клавиатуры), но его наладка показала, что группа синхронных калиброванных линий не годится для массовых машин, требуя заводской точной одинаковой настройки, которая может быть нарушена при перемещении машины и при изменении температуры.

Поэтому при разработке моделей 1-1Б и 2-1Б, начатых почти одновременно, мы сразу перешли на «сверхпоследовательную» структуру, использующей одну длинную линию задержки, пригодную для массового производства. Решение было рискованным. Не было ни длинных линии (а дисперсия сигнала требовала принципиально более сложной линии, использующей крутильные колебания), не был известен способ работы с такой длинной линией (температурное расширение превышало интервал между битами и требовало принципиально нового метода работы), и, наконец, большая длина линии требовала принципиально новой структуры, (чтобы уложиться в заданное быстродействие без увеличения оборудования стоимость и габариты). Все осложнилось необходимостью использовать схемы на дешевых дискретных элементах (транзисторах, диодах и резисторах) и решением Главэлектронсчетмаш-а (главка, который мы покинули) запретить заводу-соисполнителю (курскому «Счемашу») помогать нам.

К нам пришли молодые специалисты Н. Сосина, Л. Курбатов, А. Митрохин. Мы начали разработку двух моделей, не имея готового решения ни одной из этих трех задач. Ждать мы не могли, две машины должны были заработать до конца года. Сначала мы подобрали материалы для звукопровода и толкающих лент (помог ЦНИИчермет), рассчитали акустическое сопряжение (звукопровод диаметром 0,5мм, ленты 0,25*0,05 мм2). Нам пришлось полностью переделать сварочный станок, разработать новые электроды специальной формы со шлифованными торцами, разработать новую тиристорную схему коммутации тока, изготовить оправку для ориентации ленточек в процессе сварки, отработать методику их крепления перед сваркой. Контроль микроскопом помог освоить отжиг током места сварки. И, наконец, мы добились хорошо воспроизводимого результата. Мы не считали возможным переложить этот жизненно важный вопрос на плечи завода. Одновременно удалось решить и остальные задачи, закрепленные 6 авторскими свидетельствами.

образец 1-1Б, 1967
настольный пульт 2-1Б и перфоратор
настольный пульт 1-1Б

Новую технологию нужно было проверить на чужом производстве. Помог Ногинский филиал ЦНИИТИ МОП (В. Назаров). Им понравился «Стэк» и наши работы, и они захотели выпускать нашу машину. В результате в 1968 году появилась совместно разработанная ЭКВМ «Луч», давшая начало целой серии моделей «ЛучК», «Луч 4ПК» и других. Эти машины стали основой первых АРМов (автоматических рабочих мест).

Их помощь помогла нам предъявить в начале января 1968 в Курске большому совещанию две работающих машины. Главэлектронсчетмаш поблагодарил нас за работу, сказав, что ее продолжат ленинградцы из нового головного ГСКТБ, которым мы передали заранее все схемы и материалы, но без нас.

Луч
Искра 12

Но ленинградцы не рискнули взять на себя ответственность за 1968 год и... пришлось заключать договор с нами. В результате мы совместно с курянами и лениградцами разработали настольный вариант наших машин 11Б и 2-1Б, который с 1969 выпускались под индексами Искра 12 и Искра 22.

Параллельно, с конца 1967 года мы думали о микросхемах. Тонкопленочная технология НИИМЭ, использованная в «Сегмента» была безнадежно дорогой. Попробовали поработать с МОП-микросхемами «Шипкой» и «Изомером» и поняли, что очень тонкий диэлектрик-оксисел и электростатика требуют 5-6 лет до надежной серии. А там были видны МОП-БИСы повышенной интеграции, сначала надо делать ЭКВМ на хорошо освоенных микросхемах (Тропа, К155), а затем 2-ой этап – переход на МОП-БИСы. Жизнь подтвердила эту концепцию, когда в первом квартале 1972 г. шесть заводов Минприбора сорвали план выпуска ЭКВМ на МОПсхемах «Изомер» малой интеграции, а калькуляторы на БИС МЭП начало изготовлять начиная с 1974 года.

Занимаясь «Тропой», мы поняли, что рабочий диапазон температур в ЭКВМ позволяет расширить ее параметры до нужных пределов. Расчеты и испытания, проведенные совместно НИИТТ-Ангстремом подтвердили это. Заинтересованность НИИТТ и поддержка Павло-посадского «Экситона» позволили удешевить технологию. Оставался еще Фрязинский завод, производитель транзисторов для «Тропы». И здесь удалось найти контакт, заплатив разработкой машины «Электроника 155» на микросхемах К155 для Фрязинского завода. Затем, переделав схемы тропинной ЭКВМ, мы снизили требования к быстродействию, что позволило исключить дорогой контроль динамики. В результате стоимость модуля «Тропы» упала с 20 до 4 рублей (позже до 1,6 руб.), сделав модель конкурентной.

Без копейки денег и без плана удалось создать ЭКВМ «Союз12». Схемы наши, линия наша и Орловского завода УВМ, разводка плат и изготовление печатных плат – НИИТТ и Ногинск, изготовление корпуса, источника и сборка-Орел, наладка – наша.

Письмо ЦСУ СССР (4.09.1969) в Минприбор и ИНЭУМ: «3. Ввиду того, что ЭКВМ «Союз-12» является первой моделью ЭКВМ на микроэлектронной базе, Главное управление вычислительных работ считает...». Подпись Зам. начальника ГУВР ЦСУ СССР О. Голосова. Это письмо не осталось без ответа: Приказ по минприбору №309 (дек.1969) поручил Орловскому УВМ заниматься другой моделью – более простой 3-х регистровой, подтолкнул другие организации заниматься микроэлектроникой, а Главэлектронсчетмаш чуть позже запретил продолжать работы по Союзу 12. Удалось только выпустить партию «Союз-12» (50 штук) и провести испытания в апреле 1970 года. Большего сделать не удалось. Пришлось нам вместе с заводом срочно создать новую модель «Искра 111т», которая прошла испытания в марте 1971 г. В том же году Орел выпустил партию в 4950 штук, 15 тыс. в 1972, 26 тыс. в 1973г. Конкурент на малоинтегрированных МОП–схемах догнал только в 1976 г. Он был сделан на той же длинной линии. Всего Искр 111т и ее модификаций на Тропе, К155, модификаций других моделей на одной линии (Искра 12М и др.) было выпущено около миллиона штук. Количество отказов модулей Тропы было в 200 раз меньше, чем у машин на дискретных компонентах. Да и разработана Искра 111т, как и Союз12, была вне плана, причем дирекция ИНЭУМа чуть не разогнала наш коллектив. Спасла параллельная разработали памяти микрокоманд для М4000 с хорошими параметрами 4096 80-разрядных слов и 0,8 мксек цикл.

Союз 12, 1970
Искра 111т, 1971

Это была первая отечественная массовая ЭКВМ, они были основной ЭКВМ в период 1972-76 гг., причем до 25% выпуска Искра 111т шло на экспорт.

В результате: Страна на 2 года раньше получила микроэлектронные ЭКВМ.

В 1973г. мы помогли команде Э. Иванова (НИИТТ) собрать первый в стране калькулятор на МОП БИС, а в 1973-74 гг. пробовали, конечно, подпольно, создать свою персоналку, используя блок длинных линий задержки (4-8 кб), жгутовое ПЗУ 4 кб, внешний накопитель на магнитофоне, дисплей на трубке от «Юности», интерпретатор расширенного Бэйсика), микросхемы К155 и символьный орловский принтер. Стоимостью менее 10 тыс. руб. Индивидуальный потребитель в СССР при окладе ведущего инженера 180 руб. (Москва) в этот период не был способен покупать персоналки. Даже ЭКВМ стоила 440 руб. в 1981 году. В этом было отличие потребителя в СССР от американского.

Крупносерийный выпуск соответствовал возможностям завода УВМ. Он был готов выпустить партию машин в 76 году (речь шла о сотнях штук), пока без микропроцессора, главное цена и доступность, но...

Нам не удалось:

– создать Ряд ЭКВМ на надежных схемах,

– создать и внедрить первую массовую персоналку,

– добиться использования огромной потребности в «клавишных машинах как мощного средства развития и совершенствования самих микроэлементов, как с точки зрения интеграции, так и конструктивного и производственно-технологического обеспечения»[2], а в Японии начали с карманных калькуляторов, усовершенствовали микросхемы, снизили себестоимость и лишь тогда взялись за сложные изделия, сразу выйдя в лидеры»[3]

...Но в конце года дирекция уговорила меня заняться разработкой СМ-3. СМ-3 было совместима и с М400 и с PDP-11/05, но отнюдь не была копией. И не потому, что мы к этому стремились. Схемы прототипа удалось достать только к концу года, когда все наши схемы уже ушли в разводку. Кроме того, в прототипе использовались микросхемы для памяти микрокоманд с циклом 70 нсек. Их у нас не было, и мы еще не имели права использовать импорт. Мы разработали жгутовое ПЗУ с очень хорошим циклом 300 нсек, но в четыре раза более медленная память микрокоманд заставила делать оригинальные схемы.

В декабре 1976 мы сдали комиссии СМ-3 головную модель СМ ЭВМ, а в следующем 1977 году московский завод «Энергоприбор» выпустил первые 12 комплектов СМ-3 (некоторые источники ошибочно называют 1978 г. как дату выпуска СМ-3.). Далее эту модель выпускали «Энергоприбор» и киевский «ВУМ».

СМ 3, 1976

Выпуск СМ-3 был намечен на УВМ в Орле, а СМ-4 на киевском ВУМе. Но в 1976 году под давлением ВУМа модель СМ-3 была отобрана у орловского завода и передана на ВУМ. Орел выпускал по 200 ЭКВМ в день и, используя кооперацию с соцстранами, он мог бы выпускать по 20-30 и даже более СМ-3 в день. ВУМ боялся массового производства СМ-3 в Орле. Мы были готовы через год-полтора создать оригинальную модель практически эквивалентную СМ-4 на базе СМ-3. В этом случае шансы ВУМа на госпремию с цельно скопированным СМ-4 резко падали. (Удивительно, но соответствующие процессоры фирмы DEC были совершенно не похожи друг на друга). Взамен Орлу дали северодонецкую модель, не соответствующую возможностям завода, что подготовило его будущий крах.

Динамика годового выпуска ЭКВМ в Орле
Динамика годового выпуска миниЭВМ

Ну, а наш коллектив после успешной разработки СМ-3 под формальным предлогом во время моей болезни был расформирован!

Забавное совпадение: в мае 1977 года:

– в Америке началось массовое производство “Apple 2”,

– в ИНЭУМе ликвидировали наш коллектив, который пытался создать массовый персональный компьютер, имел для этого задел и, я думаю, наибольший в стране, опыт.

Если бы не это расформирование, может, удалось бы спасти «виноградники», о которых писал Е. Велихов, а Б. Наумову не пришлось бы через 9 лет заявлять: «В условиях благодушия и застоя в нашей стране долгое время не придавали значения персонально-компьютерному буму».

Нас осталось 6 человек, опыта разработки кроме меня и О. Кулинченко никто не имел. Я почти сразу (1977) взялся за разработку «Переключателя шины» для построения многомашинных комплексов и комплексов повышенной надежности, сложного устройства, позволяющего объединить две машины СМ ЭВМ. Неожиданно пришли гости из Института радиотехники и электроники АН СССР и попросили у нашей дирекции помощи. ИРЭ разработал проект автономного спектроанализатора для обработки информации, передаваемой венерианскими спутниками при будущем локационном зондировании и картографировании поверхности Венеры. Работать с ними поручили мне. Я предложил переделать прибор в виде комплекса на базе СМ-3/4 и спецпроцессора Фурье. Они согласились, предложив вести разработку совместно. Мы должны были только разработать устройство сопряжения спецпроцессора с мини-ЭВМ и помогать им.

Первое время контакт с ИРЭ был идеальный, но потом, когда эта работа попала в план ИНЭУМа, и ИРЭ добился нашего включения в Решение ВПК, все изменилось. Воспользовавшись нашей зависимостью, ирэвцы старались подчинить нас. Схемы отдельных плат передавались нам вразброд, без описаний и некомплектно. Мы налаживали платы, не имея возможности разобраться в устройствах. По времени это совпало с испытаниями модернизированного «Переключателя», реализующего операцию резервного копирования. Ирэвцы не считались с нами. Наши жалобы мало волновали и нашу и их дирекции. Разбирая отдельные ирэвские схемы, мы находили много ошибок и, наконец, поняли, что если так пойдет дальше, то устройства не будет, а мы будем в ответе. Пришлось в конце 1979 г. взять разработку на себя. Был большой скандал, ирэвцы обиделись и до испытаний спецпроцессора не появлялись на нашем горизонте. А наш коллектив тем временем немного вырос, пришли несколько молодых специалистов и инженеров (Г.Крылов, Г.Заманский, В. Каганович, Т.Верховина, А.Крупенин) .

Итак, почти ничего нет, а срок испытаний двух образцов – март 1981. Переход с малых машин на суперкомпьютерный уровень ( а конвейерный спецпроцессор с эквивалентным быстродействием 50 100 млн. операций в секунду соответствовал производительности суперкомпьютеров того времени) сложен не только технически, но и психологически. .

«С помощью СПФ СМ преобразование Фурье, а также другие широко распространённые операции по обработке сигналов выполняются примерно в 100 раз быстрее, чем, скажем, на большой ЭВМ типа БЭСМ-6..» акад. В. А. Котельников.

Объем оборудования – около 4 тыс. микросхем, только гражданская техника К155, К599, К556, К559 и К565, немного К531. Два вопроса не давали мне покоя с самого начала: как налаживать такой конвейерный спецпроцессор и как обеспечить его надёжную работу?

Мы начали с программной модели спецпроцессора. Уже второй вариант давал быстрый ответ. Затем провели исследование микросхем на величину сквозного тока при переключении микросхем. Ряд микросхем исключили из разработки, а часть решили располагать по возможности ближе к разъёмам, чтобы сократить участки взаимного влияния. Проверили частотные свойства используемых типов конденсаторов. В результате во многих местах, кроме обычной пары конденсаторов (электролит + бумага), появились третьи – слюдяные, особо высокочастотные. Большое внимание уделили проблемам связи устройств. Трассировку быстрых сигналов между устройствами выполнили тонким высокочастотным кабелем, причем все синхросигналы транслировали с помощью эквидистантных шлейфов и т.д. У нас был особый «пиетет» к передаче сигналов, еще со времён параметронного макета. Эти работы позволили создать надёжную систему. Оригинальная организация обмена между спецпроцессором и памятью позволила удвоить скорость обмена и обработки.

Тем временем нам удалось приобрести минские логические анализаторы. А логические анализаторы фирмы НР стоимостью в десятки тысяч долларов для нас были недоступны. Получили четыре комплекта. Восторг. На экран можно вывести одновременно 16 сигнальных последовательностей. Отдельный генератор, маленькие «клипсы»... Удобны, но каждый проработал только неделю, они были неработоспособными. Но психологически мы были уже другими и не могли вернуться назад к наладке блоков с помощью обычного осциллографа. Выход был один, но не очень простой: сделать анализаторы самим, встроив их в аппаратуру спецпроцессора, сделав их доступными со стороны центрального процессора и совместимыми с программами.

13 человек и 4 тыс. корпусов плюс программы... Второй квартал 1980, все блоки элементов и конструкции идут для изготовления на завод «Энергоприбор». В январе начинают поступать первые блоки элементов. Собираем в лаборатории. Последние блоки получаем в начале марта. Последние 20 дней ночевали на работе.

30 марта 1981г. начинается работа комиссии. 31 марта демонстрируем комиссии все режимы на дву работающих спецпроцессорах СПФ СМ.

Испытания проводилась в гораздо более жестких режимах, чем это было предусмотрено в задании. Жесткие режимы создавались специальными прогонными тестами.

Победа! Именно программно-аппаратная диагностическая система позволила наладить спецпроцессоры. Объем ее программной части (1653 блока на диске) был равен объему ОС РАФОС (русифицированная версия РТ-11) – 1671 блок.

Спецпроцессор Фурье

Решение ВПК и договор с ИРЭ выполнены. Казалось все, но... только разработчик понимал, что «необкатанные» спецпроцессоры могут содержать много скрытых проблем, и мы решаем не отдавать из в ИРЭ. Часть ирэвцев меняет свое отношение (Ю.Александров, А.Захаров) и 9 месяцев мы совместно обкатывает комплексы. Участие ирэвцев очень важно, они не только осваивают СПФ, но и обкатывают его на реальных программах, а мы на жестких тестах. Через 9 месяцев отдаем их без всяких проблем. Зато у меня проблемы: я не отдал помещение и загрузил свой коллектив вопреки руководству. А завод «Энергоприбор тем временем начинает серийное производство СПФ СМ (выпущено 94 шт.).

результат картагрофирования поверхности Венеры

И далее, в протоколе, утвержденный ИРЭ АН СССР: «С сентября 1983г. по настоящее время на этих образцах в составе вычислительных комплексов проводится систематическая обработка материалов радиолокационной съемки поверхности Венеры, поступающих с межпланетных станций «Венера15» и «Венера16», для создания карты поверхности планеты. В течение этого периода образцы СПФ СМ проработали практически безотказно более 14000 часов в режиме двухсменной работы. Для успешного выполнения этой задачи ИНЭУМ сверх технического задания провёл целый комплекс работ..

Отзывы о результатах:

«Без СПФ СМ нельзя было бы организовать оперативную обработку данных при радиолокационном картографировании планеты Венера»… Вице-президент АН СССР академик В.А. Котельников, 1983.

«По своим параметрам СПФ СМ находится на уровне лучших зарубежных образцов и является первым устройством такого рода в стране, выпускаемым серийно». Директор ОКБ МЭИ академик Богомолов А.Ф., 1986.

В проекте «Вега» (Венера – комета Галлея) в течение двух суток 17 станций в разных конца Земли, образующие интерферометр со сверхбольшой базой, следили за баллонами, наполненных гелием, летящими со скоростью поезда в атмосфере Венеры. Оперативный обмен информацией обеспечивала “Громкоговорящая” связь. Спецпроцессоры Фурье помогли нашим ученым получать результаты первыми.

Нам не удалось:

Больше нам ничего не дали разрабатывать, хотя полученные результаты позволяли обеспечить страну огромными дешевыми дополнительными вычислительными мощностями, создав на базе СПФ СМ дешевый и быстрый матричный процессор.

Цена СПФ СМ была — 25 тыс. руб. за штуку, а вместе с СМ-4 < 150 тыс. рубл, при стоимости БЭСМ-6 порядка миллиона (second hand): ~ 1.000 тыс. руб. Стоимости моделей ЕС ЭВМ не ниже... Разработка СПФ СМ 865,0 тыс. руб.

Но нам удалось:

Обеспечить выполнение программы Венера 15 и 16 по картографированию планеты Венера.

Обеспечить получение результатов, которые были приоритетными в течение почти 6 лет до полета американского «Магеллана». Эти результаты они являются до сих пор самым крупным достижением российской планетарной космонавтики.

“Выдающимся мировым достижением явились радиолокационные съемки северной части Венеры, осуществленные в 1983-1984 годах с помощью аппаратов “Венера-15” и “Венера-16”, благодаря которым удалось получить радиоизображение северной части планеты (примерно 115 млн. кв. км) с разрешением 1 км. В результате изучения этих уникальных данных был создан и издан первый в истории науки “Атлас поверхности Венеры”. (Биография академика В.А. Котельникова).

«The most important Soviet missions in terms of the advances they provided in the global understanding of the planet were the Venera 15 and 16 missions in 1983...» Britannica.

Примечания

1. См. подробнее Фельдман Б.Я. «От калькулятора к суперкомпьютеру», Торонто, 2006, 332 с.

2. Фельдман Б.Я. Труды ИНЭУМ, вып. 22 стр.40, 1972, сдан в печ. 1969 г.

3. Nature, v.346, No. 6280, 1990.

Об авторе:

Amfeltec Corporation, http://www.amfeltec.com,
b.feldman@amfeltec.comvenera1516@yahoo.com


Материалы международной конференции SORUCOM 2011 (12–16 сентября 2011 года)
Помещена в музей с разрешения автора 22 ноября 2013