Воспоминания об академике Ершове Э. 3. Любимского

[1]

Э. 3. Любимский

Дела Андрея Петровича Ершова, его замыслы и свершения, его проекты и программы еще не стали историей программирования. Они существуют в настоящем, мы сталкиваемся с ними в нашей повседневной жизни.   Не  настало   еще  время  для  спокойного  систематического   анализа вклада А. П. Ершова в советское программирование. Но все-таки контуры и масштабы его деятельности сейчас видны более  отчетливо.

Андрей Петрович Ершов — это ученый-организатор. И если обычно в этом словосочетании акцент делается на второе слово, то в данном случае трудно  решить,  чему отдать предпочтение.

Прежде всего, Андрей Петрович — профессиональный программист, ученик Алексея Андреевича Ляпунова, память о котором он свято чтил до конца своих дней. Как и многие ученые, вступившие в программиро­вание, когда оно только еще зарождалось, А. П. Ершов был программистом-универсалом. Он занимался и системами программирования, и операционными и прикладными системами.

Достаточно вспомнить одну из первых в стране (и в мире) программирующих программ — ПП БЭСМ, систему программирования с расши­ренного Алгола — АЛЬФА, систему построения трансляторов — БЕТА, систему коллективного пользования АИСТ, систему  автоматизации  редакционной деятельности — РУБИН.

Все это были крупные пионерные проекты, возглавляемые А. П. Ершовым. Каждый из них привносил в программирование новые методы, новое понимание, играл свою роль в формировании отечественной науки.

Тягой к систематизации и теоретическим обобщениям — необходимым качеством ученого — Андрей Петрович обладал в полной мере. Еще в своей кандидатской диссертации он построил формальную алгоритмическую модель вычислителя (первую из известных мне), и в дальнейшем он и его ученики продолжали конструирование и исследование подобных моделей. Много интересных теоретических результатов получилось и в процессе практического изобретения первых трансляторов. Это были первые шаги нашего теоретического программирования. Что же касается смешанных вычислений, то эта фундаментальная теория еще долго будет служить основой для многих приложений и, наверное, не только в задачах транс­ляции.

Совершенно уникальна роль Андрея Петровича в  установлении международных связей нашего программирования. Без него, без его такта, общительности, широкой научной и культурной эрудиции мы не имели бы и половины тех связей и контактов, которые имеем сейчас.

Это началось очень давно. Как только Андрей Петрович переехал в Новосибирск, он стал завязывать широкие научные связи. Я помню, как часто ведущие западные программисты выступали с лекциями в Москве, проездом в Новосибирск, к Ершову. Один из них писал в те годы в журнале «Datamation», что, по его мнению, Ершова надо присылать в США наряду с ансамблем Моисеева. О том, как непроста была эта роль и как блестяще справлялся с ней Ершов, свидетельствует, например, такой случай.

Устроители одной из конференций АСМ пригласили его выступить на первом заседании, открывающем конференцию. Это было почетное приглашение, однако предложенная тема не могла не вызвать сомнений у представителя советской науки: «Программирование в развивающихся странах». Гордо отказаться или покорно согласиться? А оказалось, что можно гордо согласиться. Андрей Петрович ответил, что с благодарностью принимает приглашение и выступит с сообщением на тему: «О человеческом и эстетическом факторах в программировании». И мы все потом читали это блестящее эссе[2].

Без А. П. Ершова и нас бы знали меньше, и мы бы знали меньше о программировании за  рубежом.

Андрей Петрович проделал поистине огромную научно-организационную работу, особенно в последние полтора десятилетия, по формированию той области знания и деятельности, которая теперь называется информатикой. Это не были случайные контакты и инициативы. Это было планомерное и систематическое развитие всех компонент новой отрасли:

Развитие внутренних связей, осознание профессионального единства, общности целей и места в обществе программистов. Вряд ли мы когда-нибудь подсчитаем, сколько конференций, семинаров, школ было проведено Ершовым, сколько было выпущено сборников, организовано проектов, комиссий, рабочих групп с участием программистов из разных регионов.

Развитие связей между научными, академическими и промышленными, отраслевыми программистами. Это были не только совместные комиссии и совещания. Это было и непосредственное руководство научно-прикладными проектами, требующими совместных усилий системных и прикладных  программистов.

Популяризация и обучение. Здесь личное и конкретное участие Андрея Петровича известно всем. Достаточно только упомянуть школьную информатику, компьютерную грамотность, журнал «Микропроцессорные средства и системы».

Наконец, активная пропаганда идеи информатизации общества, участие в постановке социальных, экономических, правовых, философских вопросов информатизации, участие в разработке академических и государственных программ.

Любой историк новой научно-технической революции, связанной с информатизацией, которая несмотря ни на что все-таки происходит в нашем обществе, должен будет отдать дань Андрею Петровичу Ершову как одному из ее родоначальников и самых активных деятелей.

Практически это выглядело как беспрерывный поток встреч, разговоров, совещаний, переписки, телефонных звонков. В последние 5—6 лет я принимал участие в одном из крупных проектов, которым руководил А. П. Ершов, и нам довольно часто приходилось встречаться. Подразумевалось, что я могу обращаться к нему в любое время, когда мне это понадобится.  Однако такая привилегия оказалась довольно сомнительной. Дело в том, что этого «любого» времени у Ершова просто не было. Ни днем, ни вечером, ни в перерывах конференций, ни в гостинице, ни в санатории. Все было расписано по минутам. Как-то я приехал его на­вестить в Узкое. Он обрадовался: «Сейчас я закончу с товарищами, и мы с тобой поговорим по душам». А пока он заканчивал, пришел кто-то еще, и снова незнакомый. И звонит телефон. И разговор «по душам» происхо­дит на  скорую руку  в  коридоре.

Все эти «незнакомые товарищи» из редколлегий, комитетов, педагогических институтов когда-нибудь сами расскажут о своих встречах и совместной работе с А. П. Ершовым. Мне же нужно рассказать, как под его руководством работала Комиссия по системному обеспечению координационного комитета по вычислительной технике при Академии наук (тогда еще не было отделения информатики). Не знаю, кто еще сумел бы составить комиссию так, что в ней оказались представители всех крупных программистских центров и регионов и основных направлений в программировании и даже представители промышленности и при этом всего 25 человек. И, что самое главное, мы все друг друга хорошо знали и нам было интересно и приятно работать вместе. Мы собирались два раза в год, все время в разных городах. На каждом заседании рассматривались работа какого-либо крупного центра или региона и состояние дел в одном из направлений системного программирования. Обязательно с приглашением наиболее серьезных представителей этого направления и в сопоставлении с ситуацией за рубежом. Как правило, заседания тщательно готовились и проходили очень живо и интересно. Мы искренне старались помочь программистам в тех регионах, где программирование еще только зарождалось. Работая рядом, мы испытывали чувство единения, товарищества, совместной причастности к общему делу — становлению программирования в нашей стране. И мы все очень ценили эту возможность, которую нам предоставил наш товарищ, Андрей Петрович Ершов. И мы не раз успели ему об этом сказать, еще при жизни.

Мы с Ершовым учились в одной группе в Московском университете. Из моих студенческих воспоминаний приведу, пожалуй, вот эти два. Однажды я увидел у Андрея картонную коробку с карточками. Оказалось, что он ведет картотеку прочитанных статей по вычислительной технике. И карточек было уже довольно много. Во что выросла эта картотека, знает каждый, кто побывал в огромной библиотеке А. П. Ершова в ВЦ СО АН, в которую крупнейшие зарубежные научные центры регулярно присылали свои оперативные отчеты. А на пятом курсе на одном из вечеров он так проникновенно спел лермонтовскую «Русалку», что мне достаточно закрыть глаза, и я слышу ее сейчас.

Лет пять тому назад в Дубне проходило какое-то совещание, и мы условились поехать туда вместе, чтобы поговорить о делах. Но вместо этого Андрей всю дорогу показывал мне свои стихи. Это были не просто рифмованные строки, это были хорошие стихи. Мне очень понравился перевод стихотворения Киплинга «Если». Одно из стихотворений Андрей посвятил директору издательства «Правда» Б. А. Фельдману, с которым мы тогда сотрудничали. Б. А. Фельдман был крупным и интересным человеком, беззаветно влюбленным в свое дело, но об этом как-то мало думалось во время наших с ним деловых и ответственных встреч. А вот Андрей воспринимал и дело, и человека. Но самое сильное впечатление на меня произвело теплое и какое-то очень светлое стихотворение, которое Андрей написал своей жене. Я выпросил у него этот листок.

Из моих впечатлений об А. П. Ершове последних лет главное — это самозабвенный труд и мужество. Он продолжал работать и проводить многочисленные деловые встречи даже в больнице, понимая, что с ним происходит, но абсолютно не желая с этим мириться. А после одного из обследований, давших оптимистический результат, он сказал мне (в санатории, в коридоре): «Ну вот, теперь опять можно планировать не на недели, а на годы».

В конечном счете, каждый из нас сам выбирает и творит свою судьбу. Андрей выбрал свою и исчерпал ее до дна. Когда-то он высказал очень интересную мысль о евангельски триедином отношении программиста к создаваемой им программе. Он ее творец, он носитель ее духа, идеи, и он же, в определенном смысле, приносит себя ей в жертву. Вот так же соотносятся Андрей Петрович Ершов и наша отечественная информатика.

Примечание

[1] Перепечатывается из журнала «Программирование», № 1, 1990, с любезного разрешения редакции.

[2] О человеческом и эстетическом факторах в программировании // Кибернетика. — 1972. — № 5. — С. 95—99.<

Из сборника «Андрей Петрович Ершов — ученый и человек». Новосибирск, 2006 г.
Перепечатываются с разрешения редакции.