К 60-летию ФГУП «ЦНИРТИ»

Юрий Ерофеев

Подарок старого академика

На лестничной площадке третьего этажа в первом, «директорском» корпусе ФГУП «ЦНИРТИ» висит картина, написанная масляными красками. На ней изображено побережье Балтийского моря: тяжелые морские волны, сгущающиеся облака над ними, желтеющая песчаная коса, уходящая вдаль. Картину эту в 1975 г. подарил институту его основатель — академик, адмирал-инженер, Герой Социалистического труда Аксель Иванович Берг. Имя А. И. Берга от рождения института неотделимо: 4 июля 1943 года, практически одновременно с началом знаменитой Курской битвы, было подписано постановление Государственного комитета обороны СССР о создании Совета по радиолокации и радиолокационного института, будущего ФГУП «ЦНИРТИ». По существу именно с этого дня начиналась история российской радиоэлектроники. Недаром Российское агентство по системам управления будирует вопрос о признании 4 июля Днем отечественной радиоэлектроники. А. И. Берг стал первым начальником организованного по его инициативе радиолокационного института.

О событиях, связанных с этим подарком Акселя Ивановича институту, и рассказывается в данной статье.

Рождение отечественной радиоэлектроники

В марте 1943 г. из Самарканда, куда была эвакуирована Военно-морская академия, Акселя Ивановича Берга, в ту пору начальника кафедры судовой электротехники, вызвали в Москву. Берг лучше, чем кто-либо, подходил для выполнения роли, которая ему отводилась.

Истории науки известен такой факт. Когда Черчилль, а потом Макмиллан провозгласили радар (радиолокатор) чисто английским изобретением, гордясь тем вкладом, который внесла их нация, нация мореходов и колонизаторов, в копилку мирового научно-технического прогресса, им неожиданно пришло возражение из-за океана на их же родном, английском языке.

В журнале «Лук» за 1945 г. в статье двух американцев, Э. Реймонда и Д. Хачертона, один из которых был длительное время советником в американском посольстве в Москве, говорилось: «Советские ученые успешно разработали теорию радара за несколько лет до того, как радар был изобретен в Англии» [1]. Никаких имен в этой статье названо не было. Но известно, что первопроходцем был Павел Кондратьевич Ощепков. Еще в 1934 г. он опубликовал статью [2], в которой показал возможности и принципы построения радаров. Через много лет работу, посвященную П. К. Ощепкову, опубликовал заслуженный ветеран ЦНИРТИ Б. Д. Сергиевский [3].

Таким образом, наша страна шла в ногу c самыми развитыми капиталистическими государствами, даже чуть-чуть опережая в этом отношении. Появились первые отечественные радары, первый «радиоглаз», первые лауреаты Сталинской премии в области радиолокации [4].

Перед самым началом Великой Отечественной войны к радиолокации подключился А. И. Берг. Академик Ю. Б. Кобзарев вспоминал [5]: «Больше мне запомнилась встреча, когда уже началась Великая Отечественная война. К этому времени уже функционировала стационарная токсовская радиолокационная установка, разработанная в Ленинградском физико-техническом институте. Это была большая установка, с 20-метровыми вышками, она проработала всю войну, с ее помощью было получено много ценных для обороны результатов. Обслуживали эту установку мы — сотрудники Физико-технического института. Аксель Иванович, насколько я припоминаю, был председателем некоей комиссии, которая должна была обследовать состояние техники противовоздушной обороны, главным образом — радиолокационной. Замечу, что в это время большой институт НИИ-9 занимался разработкой радиолокационных станций — и стрельбового назначения, и дальнего обнаружения. На одном из заводов уже начато было изготовление серии радиолокационных станций, шедших под названиями „Редут“ и РУС-2. Акселю Ивановичу было поручено дать оценку состояния и перспективности этих радиолокационных работ с точки зрения задач военного времени.

Он приехал в Физико-технический институт и попросил ознакомить его с установкой. Она была расположена вне института, там несли круглосуточное дежурство наши сотрудники. Я и еще несколько работников института поехали вместе с Акселем Ивановичем.

С необычайной легкостью Аксель Иванович преодолел подъем на вышку по крутой открытой лестнице, шедшей вокруг вышки, и оказался в кабине оператора... Это было первое знакомство Берга с импульсной радиолокацией: результаты испытаний первых станций „Редут“ были ему известны, но реальной работы радиолокационной станции он до этого не видел„.

Но тут — война, стремительный напор гитлеровцев, окружение и блокада Ленинграда, эвакуация мозговых центров радиолокации.

В стране в целом еще далеко не все представляли, что такое радиолокация, какую она может выполнить функцию, сколь важна для обороны, и приехавший в Москву из Самарканда Аксель Иванович стремительно начал разъяснительную работу.

“Аксель Иванович действовал весьма энергично. Он заготовил ряд плакатов, пояснявших принципы работы радиолокаторов и их эффективность. С этими плакатами ездил к министрам, докладывал, объяснял, убеждал, одним словом — вел широкую пропаганду. И эта деятельность его увенчалась успехом» [5].

В головах политического и военного — прежде всего флотского — руководства страны — Л. М. Галлера (он умер в 1950 году в казанской тюрьме), а также самого А. И. Берга уже вызревали мысли о необходимости немедленной организации промышленного выпуска радиолокационной аппаратуры именно сейчас, в труднейшие военные годы, когда наступление фашистов еще не удавалось остановить. «Если мы отстанем сейчас в производстве радиолокационной аппаратуры, то отстанем навсегда, и ликвидировать такое отставание уже не сможем», — считал Аксель Иванович.

В тот приезд из Самарканда Берг зашел к командующему авиацией дальнего действия А. Е. Голованову: «В одну из ночей зашел ко мне мой заместитель по связи и радионавигации Н. А. Байкузов и сказал, что меня хочет видеть Аксель Иванович Берг, у которого есть много важных и интересных мыслей. Так как радионавигация и радиолокация были у нас в АДД основными способами самолетовождения, я с готовностью встретился с Акселем Ивановичем. Был он в то время, если не ошибаюсь, инженер-контр-адмиралом. Беседовали мы долго. Вопросы, поставленные им, имели государственное значение. Радиолокационная промышленность тогда у нас почти отсутствовала. Достаточно сказать, что боевые корабли английского флота имели на борту локаторы, в то время как у нас об этом было весьма туманное представление. Точно так же обстояли дела и в авиации. А двигаться вперед без радиолокационной аппаратуры было немыслимо. Аксель Иванович передал мне объемистый документ, который он безрезультатно рассылал по инстанциям. Его соображения о развитии этой области промышленности были весьма важны.

Я доложил о предложениях А. И. Берга Сталину, и в тот же день было принято решение о создании... комитета по делам локации... А. И. Берг был назначен заместителем председателя этого комитета» [6].

Сохранился и рассказ самого Берга [7]: «В ЦК ВКП(б) сочли необходимым привлечь внимание к этому делу. И тогда я докладывал, что нужно создать Совет по радиолокации с соответствующими полномочиями... У Сталина состоялось совещание, на котором я был и докладывал, что нужно, чтобы каждый наркомат строил свои радиолокационные станции, но по единой системе вооружения, которую мы разработали. Многие возражали, но они не знали, что я до того в течение трех часов все это докладывал Сталину один на один. Сталин ходил, курил трубку, ругался, что он ничего не понимает — что я ему не так объясняю. Он походил, попыхивая трубкой, а потом сказал: „А по-моему, товарищ Берг прав“.

Мнение Сталина, конечно, стало решающим, 4 июля 1943 года вышло постановление Государственного комитета обороны СССР № ГОКО-3686 „О радиолокации“. Согласно этому постановлению при ГКО СССР создавался Совет по радиолокации, который должен был решать задачи:

• подготовки проектов военно-технических заданий ГКО для конструкторов по вопросам вооружения Красной Армии и Военно-морского флота средствами радиолокации;
• всемерного развития радиолокационной промышленности;
• привлечения к делу радиолокации наиболее крупных научных, конструкторских и инженерно-технических сил;
• систематизации и обобщения всех достижений науки и техники в области радиолокации как в СССР, так и за границей;
• подготовки предложений для ГКО по вопросам импорта средств радиолокации.

Таким образом, полномочия Совета по радиолокации при ГКО были внушительными. Председателем Совета был утвержден член ГКО СССР Г. М. Маленков, членами Совета стали А. И. Голованов, В. Д. Калмыков, Ю. Б. Кобзарев, А. Н. Щукин, наркомы оборонных наркоматов и другие известные в стране военачальники и ученые.

Аксель Иванович Берг был назначен заместителем председателя Совета по радиолокации при ГКО; одновременно он стал заместителем народного комиссара электропромышленности и созданного в недрах 8-го Главного Управления (радиолокационной промышленности) этого наркомата Всесоюзного НИИ радиолокации — будущего ФГУП „ЦНИРТИ“.

Совет по радиолокации был своеобразной организацией: никаких собственных, т. е. находящихся в его прямом подчинении предприятий и научно-исследовательских учреждений он не имел; все они находились под крыльями оборонных наркоматов. Даже головной научно-исследовательский институт радиолокации — и тот, как уже говорилось, действовал в составе 8-го Главного Управления НКЭП. Но все указания Совета по радиолокации выполнялись безоговорочно: за ним стояли законы военного времени и высокий авторитет Государственного комитета обороны СССР.

Размещался Совет по радиолокации на тех же площадях, что и головной радиолокационный институт — на Новой Басманной улице, дом 20. Там, на третьем этаже бывшей Промышленной академии им. И. В. Сталина, где когда-то учились его жена Надежда Аллилуева и Никита Сергеевич Хрущев, для Г. М. Маленкова оборудовали кабинет — он сохранился по сей день и мало изменил свой интерьер, сейчас его занимает Генеральный конструктор Ю. М. Перунов. Завезли мебель (позднее, уже в 1944 г., по репарациям поступила мебель из бывшего кабинета Геринга), обеспечили надежную охрану: комнаты над и под кабинетом Маленкова пустовали, были опечатаны. Но Г. М. Маленков не очень-то любил бывать в этом кабинете — у него был другой, в Кремле, там принимать посетителей было престижней, и наши ветераны вспоминают, что в кабинете Совета по радиолокации он был то ли один раз, то ли вообще ни разу.

На следующий день после подписания постановления ГКО об образовании Совета по радиолокации началась знаменитая Курская битва, которая решала исход войны. Помню, как однажды Аксель Иванович рассказывал мне: при разговоре И. В. Сталин „...вдруг спросил, какие средства потребуются для обеспечения жизнедеятельности такого НИИ, скажем, на первый месяц его работы. Я назвал. „Что ж, — сказал Сталин, — тут проблем не вижу. Один день войны требует куда больших расходов. Но чтобы дело пошло, надо победить под Курском. Вот победим — тогда и развернетесь““ [8].

Началась трудная, кропотливая, каждодневная работа А. И. Берга на посту заместителя председателя Совета по радиолокации при ГКО, которая позволила ему вскоре занять высший за все время его деятельности пост — должность заместителя министра обороны СССР (он находился на этом посту при Н. А. Булганине и Г. К. Жукове; кстати, в правительственном некрологе об этом почему-то сказано не было [9]).

Развивался, креп и приобретал научный авторитет созданный им институт — причем в самых разных областях радиоэлектроники: например, вычислительная машина „Урал“ с заводским номером „001“ работала в „сто восьмом“, как тогда называли ФГУП „ЦНИРТИ“.

Судьба рукописи

После этого исторического экскурса я хотел бы пересказать одну полумистическую, с намеками на астральные силы, историю, которую поведала дочь академика Марина[1], очень похожая на отца и внешне, и почерком, и складом характера, но которую судьба, увы, не наградила долголетием адмирала: она скончалась в возрасте 55 лет от рака. Марина писала: „В годы первой мировой войны отец служил на подводной лодке. Об этом много написано, и я остановлюсь на одном эпизоде. В одном из походов подводная лодка, где находился отец, была атакована немцами и залегла на грунт. Несколько часов немцы прочесывали море над лодкой и, сочтя ее погибшей, ушли. За это время ил засосал лодку, в ней кончился кислород, люди, отравленные углекислым газом, теряли сознание. Потерял сознание и отец. Оставшимся в живых чудом удалось выбраться из илистой могилы Балтийского моря, подняться наверх и вернуть к жизни часть экипажа. С большой задержкой подводная лодка вернулась на базу, где ее ждали близкие. И вот тетя Нора[2] спросила отца: „Что случилось с тобой в 3.12 утра?“. Это был момент, когда экипаж потерял надежду на возвращение, лодку все глубже засасывал ил Балтики. А в 3.12 отец в последний раз отметил сознательно отсчет времени, после чего потерял сознание. Какая-то неприятная тревога заставила проснуться тетю Нору с ощущением опасности, грозящей отцу. Машинально она отметила время. И с этой минуты не находила себе места от тревоги за отца.

Не берусь комментировать это совпадение, но, зная отца, верю его рассказу.

Тетя Нора во время войны осталась в Ленинграде и умерла от голода. В нашем доме в память о ней сохранился ее великолепный рисунок на эмали — мальчик, сидящий в кресле. Он всегда стоял на письменном столе отца“ [10].

Марина Акселевна готовила свою статью для сборника „Путь в большую науку: академик Аксель Берг“ (название сборника приведено в [5]). Но редакция сборника отклонила эту статью, потому что Марина с присущей ей прямотой „называла кошку кошкой“ — т. е. прямо рассказывала об аресте отца в декабре 1937 г. Казалось бы, что уже время было такое, когда вовсю говорили и писали о „волнах репрессий“ (книга вышла в свет в 1988 г.). Ответственному редактору и редакционному совету достаточно было проявить политическую волю и принять решение об одобрении этой рукописи — единственной рукописи, написанной для сборника членом семьи покойного академика. Но такой политической воли проявлено не было: рукопись отклонили и решение об отклонении не пересматривали, хотя издание сборника затянулось аж до 1988 г.

Ответственным редактором сборника был член-корреспондент АН СССР В. И. Сифоров (ныне покойный). Тот самый Сифоров, который был очень обязан А. И. Бергу: после служебных дрязг и переезда в Москву он некоторое время даже проживал у А. И. Берга на квартире; тот до конца жизни в разговорах называл его просто „Володька“ — так именовать своего ученика он считал себя вправе.

На закате жизни, в 1991 году, в книге „Тангенс выживания. Размышления о моей судьбе“ [11], Сифоров и сам напишет об аресте своего учителя: „...пошли разговоры о том, что „Аксель Иванович служит в иностранных разведках, что его книги по радиотехнике являются вредительскими“. Потом, в 1938 г. А. И. Берга арестовали, объявив врагом народа“ (дата ареста в воспоминаниях В. И. Сифорова указана неверно: Берг был арестован 25 декабря 1937 г.; видимо, свои мемуары В. И. Сифоров писал по памяти. Правильные даты указаны в [12, 13]). Супруга А. И. Берга Марьяна Ивановна[3] осталась без средств к существованию. Она жила на Песочной улице в доме, принадлежавшем ЛЭТИ. Многие преподаватели и профессора при встрече с ней переходили на другую сторону улицы, чтобы обезопасить себя. В тот период даже кратковременные контакты с родственниками и друзьями врагов народа могли привести к аресту. Однако я и супруга не избегали контактов с Марьяной Ивановной, и, глубоко уважая А. И. Берга, мы пригласили к себе домой и регулярно снабжали ее деньгами. Конечно, в то время это было очень опасно. Но у нас как-то чувство помощи близким Акселя Ивановича превалировало.

Примерно через два года после ареста А. И. Берга к нам поступили сведения от одного офицера военно-морских сил, который находился в тюрьме вместе с А. И. Бергом и был выпущен из тюрьмы. Эти сведения заключались в том, что А. И. Берг не знал ничего о положении своей семьи, живы ли его супруга и дочь. В тюрьме этот офицер договорился с А. И. Бергом, что если при очередной передаче в тюрьму А. И. Бергу будет прислана белая рубашка „апашка“ с отложным воротничком, то это будет означать, что с семьей все в порядке.

Марьяна Ивановна Берг сообщила мне и моей супруге об этой договоренности, и мы разыскали у себя „апашку“; Марьяна Ивановна переправила ее в тюрьму на имя Акселя Ивановича.

Перед началом войны в 1941 г. освободили из тюрьмы Акселя Ивановича (дата освобождения опять указана В. И. Сифоровым „по памяти“ — на самом деле А. И. Берг был освобожден 28 мая 1940 г. — Ю. Е.) и вернули ему все ученые степени и звания, все воинские звания по его службе в военно-морском флоте и возвратили некоторую сумму денег. Выйдя из тюрьмы, Аксель Иванович сразу зашел к нам домой. Обращаясь ко мне, он сказал: „Володька, такие вещи не забываются“. Впоследствии он по-дружески называл меня так даже на официальных заседаниях» (а вот это я могу подтвердить. — Ю. Е.).

Но В. И. Сифоров искренне и честно написал также и о том, что еще в 1935 г. его «...вызвали в Ленинградское управление НКВД... и предложили совместно работать по разоблачению врагов народа. Говорили, что в нашей стране очень много врагов народа среди наших советских людей, утверждали, что эту трудную проблему распознавания и разоблачения можно решить лишь совместно с передовыми людьми различных профессий, в том числе и ученых». Сначала В. И. Сифоров упирался, говорил, что «...предлагаемая работа противоречит моим моральным принципам», что он — «ученый и педагог высшей школы»... Но просьбы были настойчивыми, да и «...в процессе беседы у меня сложилось впечатление, что работники НКВД являются настоящими честными чекистами, чекистами в духе Ф. Э. Дзержинского». Так В. И. Сифоров стал секретным сотрудником НКВД, «сексотом», писал «характеристики» на всех «своих родственников, друзей и сотрудников».

«Я выполнил это задание. Но при этом на тех лиц, в которых я был уверен, что они не являются врагами, написал положительные характеристики — в том числе на А. И. Берга и А. П. Сиверса»... Сексот, помогающий «врагу народа» — не парадокс ли нашего, с переходом в XXI век — уже далекого, прошлого?

Но тогда, в начале 80-х, В. И. Сифоров рукопись статьи Марины Берг отклонил, положил под сукно и до 1988 г. свое решение не пересматривал. В [10] причиной отклонения названа откровенность рассказа М. А. Берг об аресте отца — в послесловии она названа «главной причиной» отклонения, в предисловии — вообще единственной причиной. Очень уж въелся, видимо, в Сифорова дух сексотства, если даже через полвека, в 1988 г., упоминать об аресте Берга он считал невозможным...

Сусанна Степановна Масчан, при жизни А. И. Берга — ученый секретарь Научного совета по комплексной проблеме «Кибернетика» при Президиуме АН СССР, да и вообще сотрудник А. И. Бергу достаточно близкий, сохранила рукопись. Вообще-то она указана «редактором-составителем» сборника, т. е. могла бы замолвить слово перед В. И. Сифоровым за статью М. А. Берг. Но, видно, пороху не хватило. Тем не менее С. С. Масчан добилась в 1993 году, уже после смерти Марины, опубликования этой рукописи, правда, в сокращенном, или, говоря словами М. Светлова, «изувековеченном» виде, в сборнике, изданном Политехническим музеем [10]. Правда, тираж этих публикаций — [10] и [11] — невелик, всего экземпляров 400, они обречены были стать библиографической редкостью уже при выходе в свет. Поэтому я позволил себе привести тут из них пространные цитаты — думаю, что читателям журнала они еще неизвестны.

Картина мариниста

...28 ноября 1974 года (дата записана у меня в дневнике) я заехал к Акселю Ивановичу домой. Обсуждали мы много наболевших вопросов. И повестку дня заседания специализированного совета с вариантами возможных его решений. И итоги выборов в Академию наук: тогда в члены-корреспонденты Академии наук выдвигался Неон Александрович Арманд, внук ленинской пассии, работавший в ИРЭ АН СССР; «сто восьмой» письменно поддерживал это выдвижение, и Аксель Иванович, превосходно знавший академическое закулисье, объяснял, почему в этот раз выдвижение закончилось неудачей. И историю создания КБ-1, и преобразования в ВАКе... В общем, вопросов для обсуждения накопилось много. Беседовали, перескакивая с вопроса на вопрос, перемещаясь по квартире Акселя Ивановича на улице Губкина, и остановились у картины в тяжелой раме, висевшей на некапитальной стене. Аксель Иванович по поводу этой картины произнес целый монолог:

- Картину эту мне подарили ленинградцы...

Да, не очень-то определенно, — подумал я тогда про себя, — Кто это — «ленинградцы»? Из какой среды? — но вслух ничего не сказал.

- А писал ее бывший мой матрос с подводной лодки. Я еще помогал ему в Академии художеств учиться — он проходил обучение в академии, а числился у меня в экипаже и состоял на довольствии. Ну, ленинградцы узнали об этом и заказали ему этот морской пейзаж. На картине — то самое место, где моя подводная лодка на дне Балтийского моря лежала, в иле...

Я тогда еще не знал всей этой истории, ведь Марина написала о ней уже после смерти Акселя Ивановича.

- Художник этот стал хорошим маринистом, — продолжал Аксель Иванович, — но вскоре умер. А море тут — настоящее. Написано не хуже, чем у Айвазовского, — у того ведь большею частью брызги... Дело у меня такое, не терпящее отлагательства: у меня уже дважды был районный архитектор, говорит — стена-то у вас под угрозой, перегружена. Гляди того, рухнет. Махина настоящая... Вот если бы вы нашли, куда ее поместить, я бы вам ее и подарил.

Я еще раз посмотрел на картину. Тогда — повторяю, год был 1974-й и я еще не читал истории о вещем пробуждении «тети Норы» — но место, где лежала в иле, на грунте, подводная лодка, видел — вот на этой картине.

В правом нижнем углу — подпись художника «Н. Г....ков» черной краской, средние буквы фамилии уже вытерты, не прочитаешь.

Знавали сотрудники института, конечно, фамилии и погромче: например, в отделе кадров висела картина Богданова-Бельского «Пастушок» — зеленеющая березка, у нее — подросток-пастушок с кнутом на плече. Она куда-то запропастилась в годы развала оборонных предприятий при «перестройке»: кадровые службы тогда располагались за проходной института, инвентарного номера картина, видимо, не имела — и кому она приглянулась, можно только гадать.

Я сказал Акселю Ивановичу, что прикину и позвоню.

Созвонились, а примерно через месяц я известил Акселя Ивановича, что выезжаю за картиной.

Помню, что выделили мне тогда из целого парка автомашин, которым располагало тогда наше автохозяйство, грузовичок с крытым верхом, с «брезентовой крышей» — на случай дождя.

Приехали. Аксель Иванович встретил нас уже в подъезде и суетился у картины, которую мы осторожно, на руках, вносили в лифт.

При попытке поставить картину в чрево грузовичка встретилось препятствие: в раскрытую полость на задней стенке она никак не проходила. Что делать?

- Отбивайте верхнюю рейку, — сказал я водителю.

- Юрий Николаевич, — заскулил он, — да вы знаете, что мне Золотухин[4] за это сделает? Скажет: брал машину в исправном виде, а возвращаешь с поврежденным верхом. Кто будет платить за ремонт?

- Ничего, — успокоил его я, — заступлюсь, замолвлю слово.

Шофер, чертыхаясь, отодрал верхнюю рейку и поддерживал ее на весу, пока я проталкивал картину в грузовичок.

Попрощались с Акселем Ивановичем, поехали.

Картину разместили на лестничной клетке при входе на «директорский» этаж первого корпуса; там она висит и по сей день. Через год к раме прикрепили табличку: «Картина подарена коллективу ЦНИРТИ академиком Бергом Акселем Ивановичем».

Надвигалось 60-летие института. Срочно красили стены, шлифовали шкуркой перила. Запах лака и свежей краски разносился по всему институту. Малярские «козлы» стояли на всех проходах и в коридорах. Потом их собрали — как раз на лестничной площадке третьего этажа, напротив картины, подаренной Бергом. Надо бы, конечно, картину снять и на время поместить в какое-то помещение, но работники хозяйственных служб, как всегда, надеялись на «авось». Прохожу как-то мимо картины, «козлы» уже убраны, но вижу: в правом верхнем углу чернеет полоска — прорвали полотно! Что делать? Художников у нас тогда почти не стало, с трудом нашли одного, Юрия Ивановича Коршунова, оформлявшего стенды для зала трудовой славы.

Как-то раз он с видом заговорщика, поманил меня пальцем: «Юрий Николаевич, ваша служебная записка ко мне попала. Посмотрите, что получилось...». Я осмотрел полотно. Следов повреждения видно не было, краски по тону подобраны идеально: никакого намека на то, что здесь когда-то зияла темная полоса прорыва. Я расспросил его про технологию ремонта, поблагодарил за выполненную работу. Так что у картины появился и первый реставратор — институтский художник Юрий Иванович Коршунов.

Литература

1. Ощепков П. К. Жизнь и мечта. — М.: «Московский рабочий», 1977, с. 79.
2. Ощепков П. К. Современные проблемы противовоздушной обороны. — «Противовоздушная оборона», сб. 2, 1934, с. 23-28.
3. Сергиевский Б. Д. Первая статья о радиолокации в Советском Союзе. — Вопросы истории естествознания и техники, 1990, № 4, с. 32-38.
4. Ерофеев Ю. Н. Он создавал первый отечественный импульсивный радиолокатор (Памяти Н. Я. Чернецова). Радиопромышленность, 1999, вып. 2, с. 107.
5. Кобзарев Ю. Б. Вспоминая первые шаги радиолокации... — В сб.: «Путь в большую науку: академик Аксель Берг». — М.: «Наука», 1988, с. 93.
6. Голованов А. И. Записки командующего АДД. — М.: Воениздат, 1997, с. 75.
7. Сергиевский Б. Д. Институт в годы Великой Отечественной войны. — М.: ГосЦНИРТИ, 1993, с. 5.
8. Ерофеев Ю. Н. Технология «Стелс» была придумана в России. «Неделя», 1997, № 37 (13-19 октября).
9. Некролог памяти А. И. Берга. «Правда», 1979, 13 июля, с. 3.
10. Берг М. А. Воспоминания об отце. Довоенная жизнь. — В сб. «Академик Аксель Иванович Берг (к столетию со дня рождения). — М.: Изд. Государственный политехнический музей, 1993, с. 76.
11. Сифоров В. И. Тангенс выживания. Размышления о моей судьбе. — М.: МЭИ, 1991, с. 14, 22.
12. Военный энциклопедический словарь в 8 томах. Т. 1. — М.: Воениздат, 1997, с. 435.
13. Ерофеев Ю. Н. Аксель Иванович Берг под следствием. Радиопромышленность, 2003, вып. 2, с. 97.

Статья опубликована в PC Week/RE № 41 от 04.11.2003 г., стр. 56.

Примечания

1. Берг Марина Акселевна (1929-1984) — дочь академика от второго брака, выпускница физического факультета МГУ, кандидат технических наук, сотрудница Института радиотехники и электроники АН СССР и НИИЭИР.

2. Бетлинг Элеонора Рудольфовна (1893-1942) — первая жена А. И. Берга, дочь врача, статского советника Р. Р. Бетлинга. «Сдержанная, умеющая рисовать, знающая языки, — она, конечно, по семейным понятиям составляла хорошую пару отцу», — написала о ней Марина Акселевна в [10]. Отчество «тети Норы» — Адольфовна — в [10] приведено ошибочно. Автор благодарит канд. ист. наук А. М. Пожарского за помощь по уточнению отчества Э. Р. Бетлинг.

3. Марианна Ивановна Берг (Пензина, 1901-1981) — вторая жена А. И. Берга, дочь унтер-офицера, мать Марины Акселевны Берг.

4. Валентин Петрович Золотухин — в 1964-1989 гг. начальник автохозяйства «сто восьмого»; продолжает работу на предприятии и сейчас; однако в 1989 г., когда «демократы» провозгласили выборность должностей руководителей подразделений, он через сито выборов не прошел — его требовательность нравилась далеко не всем.