Марк Валерьянович Тяпкин

«жизнь неотделимая от ИТМиВТ»

А. Нитусов

Глядя на идущий корабль, мы видим капитана, штурмана, рулевого, но никогда не машиниста-механика, без чьей работы корабль вряд ли сдвинется с места. Старейшего разработчика систем и элементов всех ЭВМ С.А. Лебедева, доктора технических наук Марка Валериановича Тяпкина уместно сравнить именно с ним.

Марк Валерианович Тяпкин

Марк Валерианович Тяпкин родился в Москве 25 декабря 1927 г. Его родители переселились из Орловской и Курской областей, но образование получили уже в Москве. Отец занимался экономикой, а мама – человек высокой культуры, ещё в дореволюционное время закончила Институт благородных девиц. Поскольку она прекрасно знала немецкий и французский и неплохо английский то работала переводчиком и библиотекарем в Торговой палате. Марк – единственный ребенок в семье, жил с мамой и няней в центре города напротив Курского вокзала. С отцом виделись нечасто. Школа №330, в которой он учился, также находилась рядом. И сама школа и её старинное здание сохранились ещё с дореволюционных времен, когда это была Александровская гимназия, отчасти сохранились и старые традиции. Запомнился зал с нишей, в которой стоял макет школьного здания времён его постройки.

Сам Марк интересовался радио, очень любил мастерить различные модели и однажды построил довольно сложную действующую модель турбины. Однако же рос не вундеркиндом, а обыкновенным самостоятельным мальчишкой и, по собственному утверждению: “Весьма интересовался «взрывотехникой»”.

Война

Когда началась война, Марку было 14 лет. Отец ушёл на фронт и не вернулся. Жизнь этих лет была очень тяжёлой; матери пришлось перейти на работу в военный госпиталь, по счастью находившийся напротив их дома. Там она стала кастеляншей, а Марк, закончив 8-й класс, поступил в Энергетический техникум и ещё работал курьером. «По крайней мере, получал рабочую карточку, а по ней тарелку супа». Это и было основным питанием. «Всё равно постоянно ходил голодным, но, всё-таки, силы поддерживались». «Однажды мама обменяла швейную машинку на десять килограмм картошки. Мы не удержались и сварили сразу три штуки – на троих. Этот обед до сих пор помню». Марк Валерьянович комментирует: «К счастью я был ещё мальчишкой и не понимал что мы – голодали. Просто, всегда есть хотелось».

МЭИ и первое знакомство с вычислительными машинами

После техникума поступил на подготовительное отделение Электромеханического факультета Московского Энергетического Института (МЭИ), а в 1947 на сам факультет. На четвёртом курсе, в 1951 (в МЭИ учатся 6 лет) открылся новый спецпредмет «Счётные машины», появился и новый лектор – Сергей Алексеевич Лебедев. Он прочитал серию лекций по структуре ЭВМ, логике работы её узлов, по элементной базе, двоичной арифметике, основам программирования.

Как часто бывает, первое знакомство с реальной вычислительной техникой особой романтики не сулило. На факультет пришло распоряжение откомандировать группу из шести человек для преддипломной практики в ИТМиВТ в лабораторию электронных вычислительных машин, о которых студенты имели лишь общее понятие. Годы спустя «Лаборатория №1 С.А. Лебедева» приобретёт широкую известность, а тогда: ... «Нам просто дали адрес, ИТМ и ВТ, и когда я попал в лабораторию, сразу включили в работу, поручили паять блок триггера – основного элемента компьютера» (М.В. Тяпкин).  

Однако, однажды попав туда, и Всеволод Бурцев (Бурцев Всеволод Сергеевич), и Андрей Соколов (Соколов Андрей Андреевич), и Валерий Лаут[1] и почти все их товарищи остались в институте на всю жизнь. Темой дипломной работы каждого стала разработка и макетирование одного из узлов (устройств) БЭСМ – первой большой ЭВМ в СССР.

Защита проектов происходила в самом ИТМ и ВТ (была создана специальная выездная приемная комиссия). В 1952 году Марк Валерианович окончил МЭИ, по специальности «автоматические и измерительные установки» и был направлен, вернее «оставлен» в ИТМиВТ, где и сейчас продолжает трудиться на своем традиционном рабочем месте.

К тому времени Лебедев уже создал в Киеве свою, первую в СССР[2], электронную цифровую вычислительную машину МЭСМ и, переехав в Москву, приступил к разработке большой ЭВМ, получившей официальное название: «БЭСМ Академии Наук СССР».

М.В. Тяпкин

Первой работой Тяпкина стал монтаж блока триггера по заданной принципиальной схеме. «Паять поручили», прокомментировал Марк Валерианович. На верхней панели блока находились четыре ламповые панельки: две для ламп – триодов, две для ламп-диодов. На нижней панели блока находились два разъёма для связи с объединительной платой машины. Сопротивления и конденсаторы припаивались к контактам ламповых панелек и контактам разъёмов или соединялись друг с другом «в воздухе», образуя достаточно жёсткую конструкцию. Нарисовать монтажную схему такого блока триггера оказалось практически невозможным. Хотя отдел выпускавший конструкторскую документацию для завода у ИТМ и ВТ уже имелся (хотя нормоконтроля ещё не было) для оформления подобных чертежей потребовалась бы масса времени, поэтому вместо схемы на завод, в качестве образца, передали сам блок смонтированного Тяпкиным триггера, а там уже профессиональные монтажники изготовили все триггеры для ЭВМ «БЭСМ АН СССР». Опыт радиолюбителя дал ему хорошие навыки – монтаж блока оказался рациональным и качественным, а про саму машину вполне можно сказать, что она была смонтирована на «блоках Тяпкина».

Создание БЭСМ помогло учёным и разработчикам получить принципиально новые возможности решения научных и технических задач. С самого начала опытной эксплуатации машины, вместе с чисто вычислительными задачами, опробовались первые программы, имитировавшие интеллектуальную деятельность человека. Так, например, шахматная программа решала двух- и трёхходовые задачи намного быстрее лучших шахматистов института.

Оказались удачными и первые попытки перевода с одного языка на другой. Делались, разумеется, всего лишь экспериментальные подстрочники весьма далекие от практического применения, но результаты были обнадеживающими. Инженеры, обслуживавшие БЭСМ, играли с ней в простые логические игры (в «крестики-нолики»). По всей вероятности это и были первые в СССР компьютерные игры.

Не менее важным результатом оказалось и формирование, в процессе разработки первой машины ИТМиВТ, коллектива состоявшего, в основном, из молодых инженеров, фанатично преданных вычислительной технике; она была и их работой и их хобби (В.Н. Лаут). М. Тяпкин особенно подружился с В. Лаутом и А. Соколовым; так и работали втроем – много лет. В свободное время тоже общались: «Новый Год вместе встречали».

Жизнь в ИТМ и ВТ

Новый мир институтской жизни быстро и незаметно увлек «мэёвцев». Все производило впечатление: и сам новый институт и окружавшие его сплошные пустыри которые, кстати говоря, помогли быстро создать импровизированные спортплощадки – необыкновенно популярные и постепенно переросшие в солидную спортивную базу, сформировавшую стойкие традиции спортивной жизни. Запомнилась и жуткая давка в автобусах ходивших от ближайшего метро (Октябрьская), далеко не всегда бывавшая забавным приключением при строгом рабочем графике института.

Сам С.А. Лебедев был очень внимателен к молодежи, благодаря чему вся группа не только своевременно получала рабочие задания, но и сразу же начала получать зарплату, казавшуюся почти богатством по сравнению со студенческой стипендией. Самым популярным местом её траты стала столовая Центрального Совета Профсоюзов – единственного соседнего здания. С началом обеденного перерыва нужно было добежать туда одним из первых и занять свободный столик – столовую обслуживали официантки, что обеспечивало полноценный обед в спокойной обстановке. Отслеживание из-за угла (вернее, из-за всех наличных углов) появления табельщицы в проходной – сигнала к обеду, с последующими «гонками голодных» стали еще одним весёлым приключением «новой жизни».

Конечно, всё это сильно разнообразило жизнь, но главным притягательным фактором оставались сами машины, а ещё: необыкновенно интенсивная творческая атмосфера, стремительный рост общего профессионального уровня и, конечно же, искренние дружеские отношения сотрудников[3]. Уже и много лет спустя отношения коллег оставались какими-то «студенческими», почти начисто лишенными соперничества и «научного корыстолюбия». «Диссертации у нас всегда писали мало, да и за научными степенями никто особенно не гонялся», заметил Марк Валерианович.

Первый опыт

Придя в ИТМиВТ одним из первых, М. Тяпкин принимал участие почти во всех Лебедевских разработках. Его первой самостоятельной темой стал магнитный барабан для БЭСМ. На барабане размещалось несколько сотен считывающих головок – обеспечить каждую собственным усилителем сигналов было бы непосильной задачей. Тяпкин предложил простое и надёжное средство – сделал общий коммутатор, автоматически выбиравший актуальные объекты для подключения. Основными элементами коммутатора стали ламповые диоды, которые, кстати, не страдали от перегрева.

Когда ЭВМ заработала в штатном режиме, он занялся её эксплуатацией. Ограниченность срока службы электронных ламп приводила к потребности в частом ремонте (замене ламп). Хотя машина эксплуатировалась круглосуточно, полезное время её работы не превышало 70%, а 30% времени уходило на ремонт. При этом машина могла отказывать по несколько раз в сутки, а промежуток между сбоями (ремонтами) иногда составлял менее одного часа. Абсолютным рекордом стали 18 часов безотказной работы.

Это объяснялось, в частности, недостатком опыта проектирования блока питания. Например, собранная в Институте атомной энергии ламповая машина ЦЭМ-2 (чуть позже и в единичном экземпляре) работала неделями без аварий. Основной задачей её конструктора было именно повышение стабильности системы питания ламп и «чистоты» сигнала.

Само собой разумеется, что у С.А. Лебедева машина находилась под постоянным присмотром инженеров. «В БЭСМ было несколько тысяч ламп, но вскоре мы их всех выучили наизусть и безо всяких схем знали все слабые места».

За участие в разработке «БЭСМ АН СССР» М.В. Тяпкин был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

«Соревнование со Стрелой»

Хотя С.А. Лебедев и был пионером советской вычислительной техники, деятельность других конструкторов и научно-производственных центров также наращивала темпы. Параллельно с БЭСМ мощное объединение СКБ-245, включавшее в себя отлаженные производственные мощности завода Счётно-аналитических машин (САМ), выпустило первую серийную ЭВМ «Стрела». По сравнению с первой БЭСМ эта машина обладала определенным преимуществом – её блок вывода информации представлял собой устройство печати на широкой бумажной ленте, что обеспечивало большую скорость выдачи данных – позволяло сразу их прочитывать. В БЭСМ для этой цели имелось специальное устройство, имевшее табло с точечными аргонно-ртутными лампами, экспонировавшими выходную информацию на кинопленку. Само по себе оно работало оперативно, сложность же заключалось в необходимости проявки и, особенно в длительной сушке, которая и затягивала работу. В ИТМ и ВТ придумали более чем оригинальное решение – взяли ведро спирта и стали окунать туда проявленную (мокрую) пленку. Она высыхала мгновенно и все разработчики «новой технологии» были очень довольны. Реальная скорость вывода данных резко возросла. Были, конечно, и другие различия; в результате «конкуренции» министерство приборостроения СССР (М.А. Лесечко) решило создавать третью машину совместными усильями обеих организаций: ИТМ и ВТ и СКБ-245.

Этой ЭВМ была М-20, проект которой был разработан в ИТМ и ВТ. Машину проектировали на новейшей, по тем временам, элементной базе. Это были динамические триггеры (на электронных лампах) пропускавшие (или не пропускавшие) серии/потоки импульсов и обладавшие скважностью, в отличие от статических, обеспечивавших два устойчивых состояния: «включено» – постоянный сигнал, «выключено» – сигнала нет, а также комбинационная логика на полупроводниковых диодах.

Было изготовлено две машины М-20 в виде экспериментальных моделей без особого внешнего оформления: одну поставили в ИТМ и ВТ и на ней велись наладочные работы, а другую в СКБ-245, но там просто ждали готовых результатов от партнеров.

Само СКБ-245 размещалось на территории завода САМ. Марк Валерьянович отправился туда разрабатывать накопитель на магнитной ленте, а затем «задержался» для разработки управления внешними устройствами машины М-20.

В ИТМ и ВТ наладка поначалу не пошла. Не удавалась добиться надёжной работы машины, так как постоянно происходили отказы и сбои то в одних, то в других узлах. Между партнерами начал назревать конфликт; СКБ-245 жаловалось руководству. Тогда С.А. Лебедев вызвал Тяпкина, А. Соколова и В. Лаута и сказал: «Ребята, включайтесь». Анализ показал, что у М-20 были две причины ненадёжной работы. Первая заключалась в использовании линий задержки для организации счётных входов динамических триггеров. Невозможность хорошего согласования выхода линии задержки и при работе на нелинейную нагрузку приводила к появлению отраженных импульсов, сбивавших работу триггера. Дополнительной причиной ненадёжности был большой разброс времени задержки у разных экземпляров линий. Исключение линий задержки из блоков динамических триггеров и их замена дополнительной диодной логикой резко подняло надёжность работы триггеров, доведя её до необходимого уровня.

Вторая причина ненадёжной работы заключалась в многоступенчатости системы разводки синхросигналов по устройствам машины. Это определилось использованием усилительных элементов со сравнительно малой нагрузочной способностью. Многоступенчатость приводила к большому разбросу моментов появления синхросигнала в разных узлах машины, что снижало надёжность обмена сигналами между этими узлами.

Для устранения второй причины разработали мощный усилитель синхросигналов с большой нагрузочной способностью. Этот усилитель обеспечил двухступенчатую разводку сигналов по машине: один центральный усилитель раздавал синхросигналы по всем платам машины, а другие, по одному на каждой плате, раздавали синхросигналы всем потребителям.

Такая «двухступенчатость» резко уменьшила разбросы моментов прихода синхросигналов в разные платы и обеспечила необходимую надёжность работы связей между платами.

Так как и структура машины М-20 и все её основные рабочие цепи остались без изменения, а доработка динамических триггеров и цепей раздачи синхросигналов затрагивала очень небольшую часть всех цепей машины, то уже через полтора-два месяца М-20 заработала вполне надёжно. Сразу же был поднят вопрос о её серийном производстве.

Любопытно, что задержка с началом выпуска привела к «вынужденному продлению жизни» ЭВМ «БЭСМ АН СССР». Дело в том, что в начале изготовления БЭСМ бытовало мнение, будто одной такой машины будет вполне достаточно и её изготовление велось по эскизной документации, которая не сохранялась. Конструктивные элементы не были рассчитаны на серийное производство. К тому же часто приходилось бороться с трудностями.

Не надо забывать, что и разработка, и производство машин могли вестись только с официального разрешения (как правило, министерства), а большинство чиновников того времени (даже вполне благожелательных) не понимали важности и не видели перспективности новой техники. Сам С.А. Лебедев рассказывал, что какой-то «высокий» чиновник, ведавший финансами, обронил такую фразу: «Ну вот, получите деньги, сделаете на них машину, она мигом пересчитает все задачи. А что потом с ней делать будете? Выбросите?». Впрочем, большинство инженеров того времени обладали не намного большими познаниями в вычислительной технике.

Однако же к моменту завершения испытаний машины «БЭСМ АН СССР» выяснилось, что в стране, уже тогда, имелась потребность, по крайней мере, в нескольких десятках таких ЭВМ. Разрабатывать (задним числом) её конструкторскую документацию было признано нецелесообразным, поскольку было утверждено решение о создании М-20.

Конструктивные элементы машины М-20 (шкафы, платы, ячейки) проектировались в СКБ-245, а электронная начинка ячеек и электрические связи плат и машине в целом разрабатывались в ИТМ и ВТ. М. Тяпкин с коллегой из ИТМ и ВТ занимались ещё и накопителем на магнитной ленте, разрабатывая его электронную часть; механическую – делали инженеры СКБ. Накопитель «перекачивал» 35 мм ленту из одного закрытого приёмника («колодца») в другой, поэтому размеры ленты были ограничены: 8 дорожек, плюс две резервных, позволяли записать до 300 тыс. кодов (45 разрядных) чисел (примерно 37 К).

ЭВМ М-20: «Накопительное устройство на магнитной ленте с применением лентопротяжного механизма с разрежением воздуха для натяжения ленты».
Разработчики: Клепинин В.С., Тяпкин М.В., Валашек Ю.Р.
 СКБ 245: Информационный листок №36.  (личный архив М.В. Тяпкина)

«вложила» в конструктивные элементы ЭВМ М-20 электронную начинку «БЭСМ АН СССР». Туда же был откомандирован и В.А. Мельников для авторского надзора и стажировки.

Эту работу выполнили всего за несколько месяцев, в результате чего серийное производство машин М-20 и БЭСМ-2 началось практически одновременно. Хотя производительность машины БЭСМ-2 (со скоростью 10 тыс. оп/сек) вдвое уступала М-20 (скорость 20 тыс. оп/сек), серийный выпуск БЭСМ-2 заметно снизил «вычислительный голод» в стране.

Примечательно и то, что БЭСМ-2 послужила прототипом первой большой ЭВМ разработанной и выпускавшейся в Китае. Перед разработкой этой машины большая группа китайских инженеров стажировалась в ИТМ и ВТ. В Китай передавались и документация на БЭСМ-2, и отдельные, дефицитные в Китае, комплектующие элементы. Пять сотрудников ИТМ и ВТ, сменяя друг – друга, работали в Китае – читали лекции и оказывали практическую помощь китайским товарищам. Среди них был и О.К. Щербаков[4] ныне старший научный сотрудник ИТМ и ВТ.

Машины М-20 и БЭСМ-2 были последними универсальными ЭВМ на электронных лампах разработанными в ИТМ и ВТ. Наступило время транзисторов.

БЭСМ-6

Первая транзисторная машина, разрабатывавшаяся в ИТМиВТ была предназначена для оборонных целей. К этому времени в институте функционировали две лаборатории: первая разрабатывала лаборатория универсальные ЭВМ, а вторая – специализированные машины.

Создание центрального вычислителя Лебедев поручил первой лаборатории – персонально Тяпкину, Лауту и Соколову, а второй – создание систем управления внешними устройствами как самой ЭВМ, так и всего поля её внешних устройств.

Так как Лебедев всегда ставил задачу разработки ЭВМ с максимально возможной, в текущих условиях, производительностью, то они начали с разработки системы элементов способной обеспечить максимально возможную рабочую частоту. Диодная логика, хорошо зарекомендовавшая себя в машине М-20, была сохранена. Ламповые усилители были заменены транзисторными, соединёнными по схеме «переключатель тока». Главной идеей было оригинальное решение согласования уровней входных и выходных сигналов. Оно заключалось во включении индивидуальных миниатюрных источников питания между коллектором каждого транзистора в переключателе тока и его нагрузочным сопротивлением. Миниатюрность этих источников достигалась за счёт высокой частоты их питания, достигавшей 400 кГц. Трансформатор такого источника выполнялся на маленьком ферритовом колечке.

Индивидуальные источники питания обеспечили минимальную зависимость амплитуды выходного напряжения от разброса параметров комплектующих элементов. Это позволило свести амплитуду выходных сигналов к минимуму, что обеспечило высокую (по тому времени) частоту работы системы элементов вычислителя в целом.

Для проверки работоспособности системы элементов создали арифметическое устройство, обрабатывавшее числа с плавающей запятой. После изготовления, испытания продемонстрировали его высокую надёжность и быстродействие.

В это же время выяснилось, что, один из ближайших помощников Лебедева, В.С. Бурцев, руководивший лабораторией №2, убедил военных заказчиков в том, что для их задач требуется машина, работающая с числами с фиксированной запятой. Его аргументы сводились к немаловажному обстоятельству – возможности аппаратного контроля почти всех узлов машины, появлявшейся при таком представлении чисел. Это значительно повышало достоверность результатов решения задач. Бурцев предложил заказчикам использовать центральный вычислитель, разрабатывавшийся в его лаборатории, а центральный вычислитель лаборатории №1 остался не востребованным. Тем не менее, Лебедев понимал, что для широкого круга научных и инженерных задач необходима машина именно с плавающей запятой и решил разработать такую машину на основе центрального вычислителя лаборатории №1.

БЕСМ-6. Центральный вычислитель
(фото из свидетельства М.В. Тяпкина на изобретение No 1739)
(личный архив М.В. Тяпкина)

Эта машина получила название БЭСМ-6. Коллектив разработчиков увеличили за счёт других сотрудников лаборатории; было разработано управление внешними устройствами. Под руководством А. Соколова разработали и отладили внешнюю память на магнитных барабанах, а под руководством М. Тяпкина – внешнюю память на магнитных лентах. К машине был подключен большой набор других внешних устройств (печать, ввод-вывод данных на перфокартах, перфолентах и др.). Марк Валерьянович использовал 19 мм ленту от М-20 с 10 дорожками (8-основных), для которой разработал новую следящую систему контроля привода подачи. Одновременно на заводе САМ (СКБ-245) работали с более широкой – 35 мм лентой, аналогичной американским образцам того времени. Тем не менее, на БЭСМ-6 оставили его 19 мм устройство, хотя в последствии все, в основном, перешли на 35 мм. Занимался он и арифметическим устройством БЭСМ-6.

В 1967 году БЭСМ-6 прошла Государственные испытания; начавшийся серийный выпуск продолжался более 15 лет. За участие в её разработке М. Тяпкин вместе с группой сотрудников были удостоен Государственной премии.

БЭСМ-6 вошла в историю как «одно из чудес вычислительной техники». Надежность и совершенство её конструкции восхищали всех, кто знакомился с ней поближе. По крайней мере, одна из БЭСМ-6 работает и по сию пору в Ленинградской области.

Сотрудники ИТМ и ВТ «на капусте» в подшефном совхозе.
М.В. Тяпкин (сидит) – первый слева, О.К. Щербаков (стоит) третий справа (в светлом плаще)
(личный архив М.В. Тяпкина)

Семейство «Эльбрус»

Если производительность БЭСМ-6 достигала 1 млн. оп/сек. то через несколько лет перед институтом встала задача разработки вычислительной системы с производительностью порядка 100 млн. оп/сек.

Для решения этой задачи в ИТМ и ВТ разработали два проекта. В то время один процессор с требуемой производительностью сделать было невозможно, поэтому оба проекта предусматривали разработку процессора с производительностью 10 млн. оп/сек с последующим объединением десяти таких процессоров в единую многопроцессорную систему.

Проект, предложенный лабораторией №1, был развитием БЭСМ-6 и получил название БЭСМ-10. Он основывался на использовании диодной логики и транзисторных усилителей, реализованных в виде гибридных микросхем на безкорпусных транзисторах. Этот проект активно поддержал академик Харитон, проводивший исследования по ядерной физике и представлявший весьма авторитетное министерство – Минсредмаш СССР. Причина его позиции заключалась в большом объёме имевшихся готовых программ для решения задач ядерной физики, накопленных за годы использования БЭСМ-6.

Проект лаборатории №2 основывался на использовании больших заказных интегральных микросхем (БИС) и интегральных микросхем серии ИС-100. Этот проект, получивший название “Эльбрус”, активно поддерживали военные заказчики.

Оба проекта были трудоёмкими и дорогостоящими. Исходя из соображений экономии проект, БЭСМ-10 был закрыт и к реализации принят «Эльбрус».

Вообще говоря, первым идею суперкомпьютера высказывал ещё С.А. Лебедев, но в то время – начало 1970-х он был уже болен и основное руководство институтом, равно как и развитие проекта «Эльбрус» полностью перешло к В.С. Бурцеву.

Тем не менее, учитывая интересы ядерщиков, Бурцев, в то время уже ставший директором ИТМ и ВТ и главным конструктором комплекса “Эльбрус”, решил ввести в состав “Эльбруса” центральный процессор, воспроизводивший систему команд БЭСМ-6.

Этот процессор получил название СВС (спецпроцессор вычислительной системы). Разработку процессора Бурцев поручил Тяпкину и группе его сотрудников. На начальной стадии разработчики в своей среде почему-то окрестили этот проект не Эльбрус, а «Чегет». Процессор СВС (или СВС-1, что идентично /М.В. Тяпкин/) считался принадлежавшим «Чегету» (не нужно смущаться, если встретится подобная информация), но в официальных документах он уже адресуется к “Эльбрусу”).

«Процесс создания “Эльбруса” уместно охарактеризовать как двухэтапный – сначала «медленный Эльбрус» (“Эльбрус-1”), а потом уже «быстрый» (“Эльбрус-2”)». /М.В. Тяпкин/

(Вполне соответствует двум вершинам реального Эльбруса – меньшей и большей (А.Н.).)

Хотя СВС предназначался для использования в составе МВК “Эльбрус-1”, его конструктивные элементы были такими же, как и конструктивные элементы центрального процессора следующей машины Эльбрус-2 (за исключением больших интегральных микросхем (БИС), технология изготовления которых в СССР к тому времени ещё не была освоена). Это позволило отработать технологию изготовления центрального процессора МВК “Эльбрус-2” до начала его изготовления. В 1980 г. СВС прошёл государственные испытания в составе МВК Эльбрус-1 и продемонстрировал производительность в 2-3 раза превышавшую БЭСМ-6. МВК “Эльбрус-1” в комплектации с процессором СВС выпускался, в основном, как однопроцессорный, под названием МВК “Эльбрус-1-К2” (комплектация 2) и как двухпроцессорный, под названием МВК “Эльбрус-1-К4” (комплектация 4). Последняя система использовалась, в частности, в центре управления советской спутниковой навигационной системой GLANAS.

За участие в разработке МВК “Эльбрус” Тяпкин и некоторые другие сотрудники ИТМ и ВТ были награждены орденами Трудового Красного Знамени.

Архитектура МВК “Эльбрус”, рассчитанная на организацию очень больших вычислительных комплексов (до 10 центральных процессоров, плюс четыре процессора ввода-вывода данных) при составлении малых комплексов давала большую аппаратную избыточность, неоправданно повышавшую как стоимость, так и размеры комплекса.

В связи с этим в 1986 г. новый директор ИТМ и ВТ Г.Г. Рябов, сменивший В.С. Бурцева, поручил Тяпкину и группе его сотрудников разработать новый вычислительный комплекс, совместимый с БЭСМ-6, но экономичнеё чем “Эльбрус-1” с процессором СВС. Этот новый комплекс был назван “Эльбрус 1-КБ” или “Э1-КБ”, где К – комплектация, а Б – намёк на БЭСМ-6. В обиходе его прозвали “интегральная БЭСМ”.

Эта машина/комплекс получилась очень компактной. Её центральная часть размещалась в двух стандартных шкафах МВК “Эльбрус-2”. В одном шкафу находилась оперативная память (64 Мбайт) в другом процессор, каналы ввода-вывода данных и два дуплексных широкополосных 64-разрядных канала, позволявших объединить до четырех Э1-КБ в единый вычислительный комплекс. К его центральной части подсоединялось большое количество внешних устройств. Э1-КБ прошел Государственные испытания в 1988 г. и продемонстрировал производительность одного процессора в 4-6 раз выше чем у БЭСМ-6.

С 1988 по 1992 г. было выпущено более 60 машин. В 1991 г. коллективу разработчиков “Эльбрус 1-КБ” во главе с М. Тяпкиным была присуждена премия Совета Министров СССР.

В 1987 г. М. Тяпкину по сумме научных работ была присвоена ученая степень «Доктор технических наук». В 1989 году он удостоен премии им. С.А. Лебедева АН УССР «За успехи в вычислительной технике».

М.В. Тяпкин в ИТМиВТ во время чествования по случаю 80-летия

В общении с коллегами и в личной жизни Марк Валерьянович всегда был скромным, дружелюбным человеком без амбиций и честолюбия. Вернее честолюбие проявлялось у него не в тщеславии, а в “погоне за качеством” – “стыдно халтурить”. Работа всегда – основное занятие, а в свободное время любил “на юг, с семьей на машине съездить”.

С начала 1990-х гг. институт вошел в “период спада”, а с 1995 г., лаборатория, в которой трудился М.В. Тяпкин, начала совместные работы с НПО “Горизонт” (Ростов-на-Дону). В задачу коллектива входит разработка специальных вычислителей для процессоров обрабатывающих различные потоки сигналов.

Марк Валерианович Тяпкин. 2020 год.

Ранним утром 21 июня 2020 года один из выдающихся специалистов в области Вычислительной техники Тяпкин Марк Валерьянович скончался.

Примечания

1. Валерий Назарович Лаут – сослуживец и товарищ М.В. Тяпкина, известный разработчик вычислительной техники. Родился в Николаеве на Украине, в 1929 г. Вместе с Тяпкиным участвовал в монтаже и наладке «БЭСМ АН СССР» на преддипломной практике в ИТМ и ВТ, где и остался работать по окончании МЭИ в 1952 г. В 1958 получил научную степень кандидата технических наук. В 1968 г. назначен руководителем отдела. В 1981 успешно защитил докторскую диссертацию, а в 1986 г. получил звание профессора. Участвовал в разработке машин БЭСМ, M-20 и БЭСМ-6. Потом занялся устройствами памяти в отделе В.С. Бурцева. В.Н. Лаут считается признанным специалистом по полупроводниковым устройствам памяти ЭВМ. Участвовал в создании суперкомпьютеров Эльбрус: Эльбрус-1 и Эльбрус-2. В 1969 г. удостоен Государственной премии (составе группы ведущих конструкторов БЭСМ-6). Также награжден орденом «Трудовое красное знамя» в 1956 г. (за участие в БЭСМ АН СССР), орденом «Дружба народов» –в 1982 г. (за Эльбрус-1), орденом «Октябрьская Революция» – в 1988 г. и медалью «За трудовую доблесть» – в 1970г.

2. Формально, ЭВМ М-1, созданная группой академика И.С. Брука в Энергетическом Институте АН СССР в Москве, была принята Государственной комиссией на несколько дней раньше МЭСМ (А.Н.)

3. Описание «быта и нравов» лаборатории также в статьях: Lebedev Sergey Alekseevich (англ.), Соколов Андрей Андреевич (русск.).

4. Олег Константинович Щербаков, – к.т.н., старший научный сотрудник ИТМ и ВТ, почетный ветеран г. Москвы, разработчик БЭСМ АН СССР, БЭСМ-2, М-20, БЭСМ-6, ПИКО, ПИКО-В, ПИКО-М. Награжден орденом Отечественной войны II степени, орденом Трудового Красного знамени и 19 различными медалями. 8 февраля 2008 институт торжественно отметил его 85-летие.

Источники

1. Интервью с М.В. Тяпкиным.
2. Личный архив М.В. Тяпкина.
3. Материалы Виртуального компьютерного музея (www.computer-museum.ru)
4. Авторские свидетельства
5. Разделы биографии, посвященные ЭВМ “Стрела” и другим машинам написаны самим М.В. Тяпкиным (редакция – А.Ю. Нитусова при участии Э.М. Пройдакова).

Статья помещена в музей 11.09.2008
В статью внесена правка 25.06.2020