Репрезентации кибернетики и сетевых проектов в советском обществе 1960-х – 1970 х гг.: социально-политический контекст информационных технологий

Ульянова С.Б., Никифорова Н.В., Сидорчук И.В.

Введение

История советской кибернетики, ее выдающихся представителей и проектов, в частности, Общегосударственной автоматизированной системы учета и обработки информации (ОГАС) изучена достаточно полно. Первыми обратились к ней иностранные специалисты, задававшиеся вопросами перспектив компьютеризации советской экономики [1, 2]. В постсоветское время эстафету подхватили их отечественные коллеги, которых, прежде всего, интересовали причины провала, казалось бы, перспективных и многообещающих проектов [3, 5]. В частности, среди работ стоит выделить диссертацию А.В. Кутейникова, посвященную ОГАС (Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации) [4]. Интенсификация интереса к теме в последнее время связана, в первую очередь, с той ролью, которую компьютеры и Интернет играют в жизни современного человека, заставляя обращаться к прошлому в попытках понять, почему все вышло именно так, а не иначе, и был ли возможен «советский Интернет» [6]. Сегодня Интернет воспринимается в связи с единым информационным пространством, идеями либерализма, демократии, коммерции, рыночных взаимоотношений [7]. Однако эти представления – вовсе не нечто само собой разумеющееся. Цели советских проектов связывались с плановой экономикой и возможностью улучшить социалистическое общество, то есть не были наполнены сегодняшними коннотациями.

Кибернетика была реабилитирована в СССР в конце 1950-х гг. в рамках политики десталинизации. Из маргинальной дисциплины, подвергнутой резкой критике советских идеологов [8], она превратилась в метапроект советской науки, призванный объединить естественные, точные и общественные науки. С 1961 г. стали выходить сборники «Кибернетику – на службу коммунизму», где, в частности, говорилось о том, что применение кибернетических моделей и компьютеров способно произвести переворот в управлении народным хозяйством, трактуемым как «сложная кибернетическая система, включающая в себя огромное количество различных взаимосвязанных контуров управления» [9, с. 207]. В значительной степени благодаря заместителю министра обороны СССР в 1953-1957 гг., председателю Научного совета по комплексной проблеме «Кибернетика» при Президиуме АН СССР академику А.И. Бергу, кибернетика и сетевые информационные проекты частично вошли в программу КПСС, принятую на XXII съезде в 1961 г.: «В течение двадцатилетия осуществится в массовом масштабе комплексная автоматизация производства со все большим переходом к цехам и предприятиям-автоматам, обеспечивающим высокую технико-экономическую эффективность. Ускорится внедрение высокосовершенных систем автоматического управления. Получат широкое применение кибернетика, электронные счетно-решающие и управляющие устройства в производственных процессах промышленности, строительной индустрии и транспорта, в научных исследованиях, в плановых и проектно-конструкторских расчетах, в сфере учета и управления» [10, с. 372].

В этот период было несколько идей создания информационных сетевых проектов для управления экономикой. В 1959 г. руководитель головного вычислительного центра Министерства обороны СССР (ВЦ-1) А.И. Китов предложил своей проект, основанный на использовании единой информационной вычислительной системы для военных и гражданских нужд. Он был отвергнут, так как не соответствовал доминировавшей установке на разграничение военных и гражданских разработок. Проект руководителя Киевского института кибернетики АН УССР В.М. Глушкова начала 1960-х гг. на первых порах получил поддержку сверху. Ученый предложил объединить Автоматические системы управления (АСУ) всех уровней – от предприятий до министерств – в единую систему сбора и обработки экономической информации для учета, планирования и управления советской экономикой: Единую государственную сеть вычислительных центров (ЕГСВЦ). Это был амбициозный и даже утопический проект, предполагавший оптимизацию плановой экономики, новые перспективы информационного обмена, включая получение информации от рабочих на местах, упрощение бюрократических процедур, а также внедрение безденежной экономики (что резонировало с марксистским видением коммунистического общества). Важным аспектом идеи В.М. Глушкова была значительная децентрализация системы – она предполагала удаленный доступ для многих пользователей, которые могли бы вносить, обрабатывать и получать актуальные данные в реальном времени. Это чем-то напоминает сегодняшние облачные сервисы [6, p. 113]. Однако проект, став предметом межведомственных споров, в результате которых первоначальная идея о единой информационной системе оказалась «потеряна», был реализован лишь частично. Таким образом, научные разработки информационных сетевых проектов технически могли реализоваться, но политическая элита была не готова к их внедрению [об истории кибернетики в СССР см.: 4, 6, 11, 12].

Популяризация кибернетики как эффективного механизма экономического прогресса

1960-е и первая половина 1970-х гг. стали временем активной популяризации кибернетики на страницах советской печати. О ней писалось как о науке молодых, талантливых и смелых [13, с. 6; 14, с. 24]. Советским читателям предлагались описания возможностей кибернетики в различных отраслях экономики – транспорте, химической промышленности, сооружении газопроводов и даже в архитектуре [15, 16, 17, 18, 19]. Активно обсуждалась возможность использования ЭВМ в медицине. В.М. Глушков полагал, что компьютер сможет систематизировать все данные о больном, напомнит, когда выписанному пациенту надо прийти на контрольный осмотр, «а когда будет создана объединенная система медицинских компьютеров, спасти человека будет гораздо легче»: «какое бы несчастье ни случилось, в какую бы больницу ни попал пострадавший, ЭВМ в считанные секунды “выяснит” у машины той поликлиники, где раньше лечили пациента, все необходимые данные» [20, с. 14]. При этом рапортовалось об уже свершившихся успехах использования ЭВМ при исследовании центральной нервной системы [20]. Кибернетика могла оказаться очень полезной при подготовке спортсменов, причем как шахматистов, так и футболистов и бегунов [21].

Еще одной областью, где использование ЭВМ представлялось наиболее перспективным, было образование. Так, студенческое конструкторское бюро Московского энергетического института создало робота-экзаменатора. Создатели уточняли, что робот может быть использован только для проверки текущего материала, а не на экзаменах, но при этом выражали надежду на его более широкое использование [22]. Также обсуждался успех автоматизированных школьных и университетских аудиторий, которые обеспечивали бы рациональное взаимодействие учителя и учеников через систему обратной связи [23].

Заместитель председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике Д. Жимерин в статье, приуроченной к началу создания ОГАС, сравнивал ее с озером Байкал, где вместо самого большого запаса чистой пресной воды в мире хранится нужная для развития экономики информация: «Когда пытаешься мысленно представить себе весь этот огромный комплекс, невольно возникает мысль о Байкале. Более трехсот тридцати рек несут ему свои воды. У них множество притоков, в которые, в свою очередь, впадают многочисленные ручьи. А ручьи берут свое начало в родниках и ключах. Сравнение не случайно. В системе ОГАС тоже есть свои реки и притоки, только течет по ним не вода, а информация, разнообразные сведения о производственной деятельности трудовых коллективов» [24, с. 4].

Сложилась определенная иконография автоматизации управления, ключевыми сюжетами которой были инженер-программист или оператор на фоне пульта управления или в окружении вычислительных машин, значительно превосходящих его или ее по размерам (часто в карикатурах это обыгрывалось через машину, пугающе нависшую над человеком); крупные планы перфокарт, интегральных схем – визуальных символов новой технической революции. Медийный образ кибернетики и планов автоматизации промышленности сообщал, в первую очередь, об их необычайной эффективности, возможности использования в различных областях человеческой деятельности.

Автоматизация управления – новая утопия?

Кибернетические проекты были своего рода новой утопией, в пределе обещавшей преодоление технических, социальных и экономических проблем и построение благополучного общества [25, с. 26]. Будущее, которое могло сложиться благодаря внедрению АСУ, рисовалось так: «Завод будущего. На нем нет рабочих – одни станки. А рядом ‑ заводоуправление, наполненное экономистами, технологами, математиками… они управляют процессом, в котором не заняты люди. Они подготовляют приказы о перевооружении завода новыми станками, анализируют конъюнктуру спроса, выясняют наиболее рациональную структуру связей со смежниками, строят прогнозы научно-технического прогресса и решают еще целый комплекс задач, требующих творчества и мысли – этой извечной прерогативы человека» [26, с. 4].

Подобное решение – подача сложной, непонятной обывателю идеи через апелляцию к мотиву чудес – уже стало традиционным в пропаганде технологий. К мотиву волшебства, например, прибегали в своих маркетинговых стратегиях электрические компании в XIX веке. Объяснить, что такое электричество простому потребителю было трудно, а вот образ волшебного расторопного слуги, облегчающего жизнь, позволял сфокусировать внимание на наглядности результата новинки вместо технических деталей [27, 28]. Но одно дело электричество, благо которого показать сравнительно просто. Намного сложнее добиться лояльного отношения массового потребителя к большой металлической коробке с лампочками, проводами и перфокартами. Более того, актуальным становился вопрос о том, что машины могут сделать многие профессии устаревшими. В статье, посвященной Электронной цифровой вычислительной машине (ЭЦВМ) «Киев», разработанной в Киевском институте кибернетики, утверждалось, что уже сегодня она может выступить в качестве педагога, корректора и сортировщика почты, врача-диагноста и библиографа. Также «просятся в строй машины-инженеры: проектировщики, плановики, экономисты и даже командиры производства, а также машины – статистики и бухгалтеры, а может быть, научные работники!..» [29, с. 20-21].

«Очеловечивание» машин – тема, активно обсуждавшаяся в печати в рассматриваемый период. Тон дискуссии во многом задал академик А.Н. Колмогоров, отказывавший кибернетике в праве на чудо, будь то сочинение музыки или лечение людей и полагавший, что машины способны выполнять лишь вспомогательные операции в соответствии с целями, поставленными человеком [30, с. 33]. Эстафету подхватил один из последовательных сторонников кибернетики, директор Института философии АН ЧССР Э. Кольман, утверждавший, что кибернетические методы не могут заменить собой методы биологии, психологии, политэкономии и др. наук [25, с. 24].

Сторонники кибернетики говорили о невозможности остановить прогресс, тем более в XX веке в Советском Союзе: «Кто осмелится поставить предел человеческому познанию? Кто, подобно средневековым церковникам, в наше время укажет науке: “Вот это разрешается, а это – табу”? Ведь все равно появится Галилей со словами: “А все-таки она вертится!”» [29, с. 21]. Нашествие машин трактовалось как неизбежное благо, не опасное для человека. Про институт В.М. Глушкова говорилось, что он успешно решает новые проблемы – не просто «важные, но еще недавно, пожалуй, и фантастические» [31, с. 30]. Так, речь шла не только о том, что машины уже сейчас «предсказывают исход футбольных матчей», «смогут доказать любую теорему, если она в принципе доказуема», «прочитать и переработать за два рабочих дня весь многомиллионный книжный фонд Библиотеки имени Ленина», но и о построении модели мозга [31, с. 30-31].

Компьютеры уже наделялись эмоциями, им давались имена, писались их биографии. Упоминалось и про успешные опыты в США, и про нашу разработку по имени Эмик, рожденную все в том же Институте кибернетики АН УССР: «Он будет испытывать множество эмоций: тоску и радость, желание и страх, тревогу и удовольствие. О своих чувствах он никому не расскажет вслух [он тоже лишь пачка карточек], но его ответы на вопросы пройдут обработку не только логическую, но и эмоциональную - это и определит их содержание, тональность и направление» [32, с. 29]. Неоднократно отмечалось, что мир стоит на пороге создания искусственного интеллекта, что его появление нисколько не удивит ученых, а «эвристическое программирование» обещает огромные перспективы [33, 34].

Репрезентация советских и иностранных проектов

Отсылки к западному опыту редко были идеологически ненасыщенными – согласно позиции власти, развитие кибернетики в СССР могло проходить только путем, отличным от капиталистического. Советские специалисты, ссылаясь на ленинский принцип единства политического и хозяйственного руководства, отмечали, что совершенствование управления – это политическая проблема [35, с. 2-3]. Неизменно подчеркивалось, что реализация проектов создания автоматизированных систем во благо людей возможна исключительно в социалистическом обществе. Об этом говорилось и в решениях XXII съезда КПСС: «В отличие от капитализма плановая социалистическая система хозяйства сочетает ускорение технического прогресса с полной занятостью всего трудоспособного населения. Автоматизация и комплексная механизация служат материальной основой для постепенного перерастания социалистического труда в труд коммунистический» [10, с. 369]. Эту мысль подхватили советские публицисты и ученые, в частности, И.В. Бестужев-Лада и Р.А. Фесенко, добавив к ней тезис о том, что кибернетизация будет способствовать вызреванию предпосылок социализма в недрах капиталистической системы и ее краху [цит. по: 3, с. 148]. Известный экономист С.А. Хейнман отмечал, что «созидательные возможности научно-технической революции осуществимы в интересах всего народа и прогресса человечества лишь в условиях социалистической экономики» [36, с. 74-75]. Коммунистическое общество складывается, согласно государственной идеологии, в результате сознательной и целенаправленной деятельности народных масс, руководимых СССР: «Основа социалистического хозяйства – планирование. <…> Может ли кибернетика помочь решению столь важных задач? Не только может, но уже помогает, а в дальнейшем, при более широком использовании электронных машин, эта помощь окажется решающей» [37, с. 30]. В отличие от западной, социалистическая кибернетика будет безопасной, так как в ней нет побуждений корысти и угнетения, «которые свойственны капитализму», поэтому пессимистический взгляд на будущее в связи с ее развитием не обоснован: «Только при социализме можно наилучшим образом использовать электронно-вычислительную технику. В странах, где все делается на благо людей, ЭВМ станут неоценимыми помощниками» [39, с. 31; см. также: 38, с. 2].

Пресса пропагандировала использование ЭВМ в СССР, но часто высмеивала подобные опыты на Западе: «В одном из ресторанов Эдинбурга официантов заменили сложные пульты с кнопками, а кассирш – вычислительные машины. Особого энтузиазма среди посетителей это изобретение не вызывает» [40]. Сообщение о другом случае встречаем в журнале «Смена» в рубрике «Альбом курьезов»: в одном из банков США электронно-счетная машина, новинка и гордость конторы, допустила ошибку и приятно удивила клиента, указав, что на его счету не 200, а 43498 долларов [41].

Иногда описание использования ЭВМ на Западе напрямую связывалось с порочностью капиталистического строя. Об опыте компьютерного подбора брачного партнера «Техника – молодежи» писала: «Конечно, нравы буржуазного общества сказываются и тут. Избыток девушек - повысить для них цену за услуги брачной машины. Есть ребенок - еще прибавить. Мала ростом или габариты меньше стандартных - тройная плата» и т.д. [42, с. 14].

В соответствующем ключе преподносились и конкретные проекты национальных информационных систем в США (Таймнет, Сайбернет, Арпанет), Канаде (Кенсим), Японии. Хотя им и не отказывали в потенциальных возможностях «общегосударственного подхода к развитию экономической информации», «реальная действительность в условиях капитализма исключает принципиальное решение проблем создания единой общегосударственной системы сбора и обработки экономической информации. Подлинное развитие экономической информации на единых методологических основаниях возможно только в условиях социализма» [43]. Чилийский проект Киберсин, разработанный британским кибернетиком С. Биром по приглашению президента-социалиста С. Альенде, в научно-популярной прессе СССР не освещался. Возможно, свою роль сыграл «троцкизм» С. Бира, нашедшего вдохновение при разработке системы в текстах Л.Д. Троцкого, где тот критиковал советскую бюрократию [44, p. 292].

Заключение

Обращение к документальным и нарративным источникам показывает, что информационные технологии могут быть нагружены разными культурными смыслами, а видение конфигурации и задач электронной коммуникационной системы (иерархичность/децентрализованность, вертикальность/горизонтальность) оказывается обусловлено политическим контекстом. Современные исследователи истории техники уделяют внимание политическим импликациям технологических проектов, подчеркивая, что технологическая система – результат социальных взаимодействий. В советской прессе 1960‑х – 1970-х гг. развернутое освещение получили проекты в области экономической кибернетики – специфического советского направления, сформировавшегося на волне актуализации кибернетики как научного метапроекта СССР. Подчеркивались новые возможности в области автоматизации управления, способные преобразовать и улучшить жизнь. Кибернетика трактовалась как своего рода панацея от экономических и социальных проблем. В советской научно-популярной прессе при описании кибернетики в целом, внедрения ЭВМ, новых подходов к автоматизации управления внимание фокусировалось на эффективности нововведений, способных избавить человека от рутинного механического труда и освободить руки для творчества. Подчеркивалась значимость новых информационных технологий для оптимизации процессов плановой экономики. Иностранные проекты описываются очень тезисно, с обязательными комментариями относительно разницы в результатах внедрения в социалистических и капиталистических странах.

Список литературы

1. Bartol M. Kathryn Soviet computer centres: Network or tangle? // Soviet studies. 1972. Vol. 23. № 4. P. 608-618.

2. William J. Conyngham Technology and decision making; some aspects of the development of OGAS // Slavic Review. 1980. Vol. 39. № 3. P. 426-445.

3. Бокарев Ю.П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970-1980-е годы. М.: Наука, 2007.- 381с.

4. Кутейников А.В. Проект общегосударственной автоматизированной системы управления советской экономикой (ОГАС) и проблемы ее реализации в 1960-1980-х гг. Дисс. на соиск. учен. ст. к.ист.н. М., 2011.

5. Paramonov V. Implementation of ACS into the National Economy of the USSR in 1960-1970s: Conception and Materialization // Third International Conference on Computer Technology in Russia and in the Former Soviet Union. SoRuCom 2014. 13-17 October, 2014. Proceedings. Kazan, Russia, 2014. P. 131-136.

6. Peters B. How not to network a nation. The uneasy history of Soviet Internet. Cambridge, MA: MIT Press, 2016.- 298 pp.

7. Gross T. Technological Support for E-Democracy: History and Perspectives // 11^th International Workshop on Database and Expert Systems Applications, 4-8 Sept. 2000. Greenwich, London, UK. Proceedings. Los Alamitos, 2000. P. 391-395.

8. Shilov V. Reefs of Myths: Towards the History of Cybernetics in the Soviet Union // Third International Conference on Computer Technology in Russia and in the Former Soviet Union. SoRuCom 2014. 13-17 October, 2014. Proceedings. Kazan, Russia, 2014. P. 177-182.

9. Кибернетику на службу коммунизму: сборник статей. Том 4 / Под ред. А.И. Берга, М.: Энергия, 1967.- 343 с.

10. Материалы XXII съезда КПСС. М.: Госполитиздат, 1961.- 464 с.

11. Gerovitch S. InterNyet: Why the Soviet Union Did Not Build a Nationwide Computer Network // History and Technology. 2008. Vol. 24. P. 335-350.

12. Gerovitch S. From Newspeak to Cyberspeak: A History of Soviet Cybernetics. Cambridge, MA: MIT Press, 2002.- 369 pp.

13. Архипенко А. Наука молодых: кибернетика // Смена. 1968. № 23. С. 6-8.

14. Берг А. Кибернетику ‑ на службу коммунизму // Техника – молодежи. 1962. № 3. С. 24-25.

15. Кузнецов П. Химическая кибернетика // Техника - молодежи. 1962. № 2. С. 22-25.

16. Анкваб В. Химия и кибернетика // Техника - молодежи. 1970. № 4. С. 18-19.

17. ТУ-154 на высоте // Огонек. 1971. № 17. С. 28-32.

18. Автоматизированная наука управления // Наука и жизнь. 1972. №6. С. 2-6.

19. Архитектура и ЭВМ // Наука и жизнь. 1971. №3. С. 39-45.

20. Глушков В.М. Электронный эскулап // Техника – молодежи. 1973. № 10. С. 12-14.

21. Аркадин Л. Кибернетика и спорт // Техника – молодежи. 1964. № 10. С. 15-16.

22. Робот-экзаменатор // Техника - молодежи. 1962. №3. С. 25.

23. Автоматизированная аудитория // Наука и жизнь. 1971. №4. С. 41.

24. Жимерин Д. Байкал информации // Техника – молодежи. 1971. №10. С. 4-5.

25. Кольман Э. Могут ли машины обладать психикой? // Техника – молодежи. 1962. № 1. С. 24-26.

26. Моисеев Н. Современные методы управления и научно-технический прогресс // Наука и жизнь. 1971. №1. С. 2-8.

27. Gooday G. Domesticating Electricity: Technology, Uncertainty and Gender, 1880–1914. London: Pickering & Chatto, 2008.– 292 pp.

28. Никифорова Н.В. Превращение электричества из диковинки в новинку. Подходы к изучению культурной истории электрификации // Общество. Среда. Развитие. СПб.: Астерион, 2016. С. 48–55.

29. Кокин Л. Образование незаконченное кибернетическое // Смена. 1964. № 16. С. 20-21.

30. Колмогоров А.Н. Автоматы и жизнь // Техника – молодежи. 1961. № 11. С. 31-33.

31. Мякушков В. Кибернетика мозга // Техника-молодежи. 1964. № 1. С. 30-31.

32. Губерман И. Машина улыбается, машина грустит // Смена. 1967. № 4. С. 28-29.

33. Пути автоматизации // Наука и жизнь. 1972. № 11. С. 6–10.

34. Машины играют в каллах // Наука и жизнь. 1971. №10. С. 106.

35. Кириллин В., Глушков В. Проблемы управления народным хозяйством - в центре внимания науки // Наука и жизнь. 1971. № 1. С. 2-6.

36. Хейнман C. Научно-техническая революция и структурные изменения в экономике СССР // Коммунист. 1969. №14. С. 63-75.

37. Берг А. Кибернетику – на службу коммунизму (Продолжение) // Техника – молодежи. 1962. № 4. С. 30-32.

38. Кольман Э. Кибернетика и общество // Техника – молодежи. 1965. № 11. С. 2-4.

39. Глушков В. Во имя раскованного интеллекта // Техника – молодежи. 1967. № 10. С. 30-32.

40. Кибернетика на кухне // Техника – молодежи. 1961. № 11. С. 41.

41. Ошибка счетной машины // Смена. 1966. № 4. С. 18.

42. Силекеп В. ЭВМ на службе Гименея // Техника – молодежи. 1969. № 12. С. 14-15.

43. Информация экономическая // Экономическая Энциклопедия. Политическая экономия. М.: Советская энциклопедия, 1975. С. 59–61.

44. Eden M. Cybernetic Revolutionaries: Technology and Politics in Allende's Chile. Cambridge, MA: MIT Press, 2014.- 343 pp.

Об авторе: д.и.н., Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого Санкт-Петербург, Россия
к. культурологии, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого Санкт-Петербург, Россия
к.и.н., Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого Санкт-Петербург, Россия
Материалы международной конференции Sorucom 2017
Помещена в музей с разрешения авторов 17 января 2019